Доступ к воде может уже в обозримом будущем стать катализатором военных конфликтов в различных уголках планеты и даже спровоцировать ядерный конфликт. К такому выводу, как пишет издание Global Environmental Change , пришли иностранные ученые и политологи, проведя детальный мониторинг ситуации с водными ресурсами в разных странах.

Гидрологи университета Орегона в Корваллисе выделили несколько десятков потенциальных "горячих точек", связанных с конфликтами вокруг водных ресурсов. Они проанализировали ситуацию вокруг 1400 уже существующих или еще строящихся водохранилищ и дамб на реках, проходящих вдоль границы или через границу двух или более стран.

"Доступ к чистой воде, как бы парадоксально это не звучало, проблема реальная. Причина изменений кроется не только в стремительном росте численности населения Земли, но и в климатических изменениях", - считает Эрик Спроулс (Eric Sproles), гидролог из университета Орегона в Корваллисе (США).

Как сетует ученый, выводы после проведенных исследований неутешительны и конфликты, связанные с использованием акваторий рек и морей, возникают едва ли не ежегодно. А в будущем они могут вылиться и в локальную ядерную войну. И это неоспоримый факт.

"Ситуацию как правило осложняют экстремальные проявления национализма, политические трения и нежелание оптимально договариваться, засухи или изменение климата", – считает Спроулс.

Высока вероятность возникновения конфликтов вокруг рек Индостана и Индокитая – ведь именно в Южной и Юго-Восточной Азии находится большая часть таких дамб. Не исключено столкновение между Китаем и Вьетнамом - за пользование ресурсами рек Бейцзян и Сидцзян, и между Мьянмой и ее соседями - из-за постройки дамб на притоках реки Иравади.

"Там кто забыл хочу напомнить, Китай и Индия ядерные державы. А это значит, что случись такой конфликт у них с третьими странами, то, когда закончатся мирные аргументы в карманах, в ход могут пойти угрозы ядерным оружием", – предупреждает ученый

Самая опасная, с точки зрения ученых, зона находится на севере Африки, в окрестностях истоков Нила и в долине реки Аваш в Эфиопии. Эфиопское правительство запустило несколько масштабных проектов по постройке дамб в бассейне Нила. Это может серьезно ограничить количество воды в Египте – и, соответственно, засухи и неурожаи. Так что серьезные разногласия между Каиром и Аддис-Абебой неизбежны и "стоит только чиркнуть спичкой и обе страны начнут воевать за воду".

На постсоветском пространстве до недавнего времени тлел перманентный конфликт между Узбекистаном и сопредельными среднеазиатскими государствами. Главным яблоком раздора между Узбекистаном и Таджикистаном принято было считать намерение таджикской стороны построить Рогунскую ГЭС на реке Вахш, притоке Амударьи. Что, по мнению Ташкента, могло лишить страну четверти водных ресурсов. Одинаковое недовольство узбекского руководства вызывали и киргизские гидроэнергетические проекты: ГЭС "Камбарата-1" и "Камбарата-2". Насколько проблема водных ресурсов Средней Азии является болезненной для узбекского руководства видно из заявления в 2012 году тогдашнего президента страны Ислама Каримова во время визита в Казахстан. Тогда президент Узбекистана отметил, что "противоречия из-за воды могут закончиться войной". Градус напряжения удалось снять нынешнему президенту Узбекистана Шавкату Мирзиееву. При нем официальный Ташкент занимает более взвешенную позицию по "водным спорам" и готов на определенные уступки.

Как отмечают эксперты, России в этом отношении повезло больше, чем другим странам Евразии. Если у нее и могут возникнуть определенные споры с соседями, то разве что на Дальнем Востоке в бассейне реки Амур с Китайской Народной Республикой. Кроме того, Пекин в последнее время настойчиво пытается добиться от Москвы разрешения на строительство трубопровода с возможностью перекачки воды из озера Байкал в свои засушливые северные районы.

3,6 млрд человек по всему миру потенциально испытывают нехватку воды, а к 2050 году их число возрастет до 4,8-5,7 млрд человек. Об этом говорится в докладе ООН о состоянии водных ресурсов, представленном 19 марта в Бразилии. Среди причин будущих проблем с водой эксперты называют изменение климата, увеличение спроса на этот ресурс и загрязнение водоемов

Люди нередко готовы отстаивать доступ к воде с оружием в руках, а из-за быстрого роста населения и водопользования ситуация усугубилась. Эксперты опасаются, что в связи с истощением водных ресурсов количество конфликтов, касающихся доступа к воде, в будущем только продолжит увеличиваться.

Нил

В Африке — на самом жарком и засушливом континенте планеты, большую часть территории которого составляют пустыни, — водные конфликты не редкость. Наиболее неспокойным в этом плане африканским районом является бассейн Нила — самой протяженной в мире речной системы. Главным борцом за нильские воды является Египет.

Египетская экономика почти полностью зависит от Нила — единственного источника пресной воды для этой страны. При этом 95% всего водотока приходит в Египет из других стран региона, что ставит Каир в зависимость от государств, расположенных выше по течению.

С Египтом за нильские воды борются Судан и Эфиопия. В 2011 году Эфиопия решила возвести гидроэлектростанцию «Хидасэ» на правом притоке Нила. По задумке эфиопских властей, эта ГЭС станет крупнейшей на африканском континенте. «Хидасэ» сможет покрыть потребности Эфиопии в электричестве и даже позволит экспортировать электроэнергию в другие страны. Запуск ГЭС должен состояться уже в этом году.

Между тем египетские власти изначально выступали против этого проекта, полагая, что функционирование гидроэлектростанции приведет к сокращению пресного водопотока в Египет. В марте 2015 года Египет, Эфиопия и Судан подписали Декларацию о принципах совместного использования вод Нила, призванную помочь сторонам прийти к соглашению.

После долгих переговоров с Эфиопией Египет отказался идти на компромисс и потребовал привлечь в качестве посредника. Тем не менее, Аддис-Абеба отвергла это предложение, заявив, что стороны смогут самостоятельно решить все имеющиеся проблемы. Как бы то ни было, диалог пока продолжается.

Тигр и Евфрат

За водные ресурсы рек Тигр и Евфрат конкурируют сразу несколько ближневосточных игроков — Турция, Сирия и Ирак. Турции повезло больше всего: страна контролирует истоки обеих рек, что ставит ее в выгодное положение относительно Ирака или Сирии. Водный конфликт между этими странами до сих пор не решен, в том числе из-за того, что каждая из сторон преследует исключительно свои интересы и пытается увеличивать свой гидропотенциал в одностороннем порядке.

Поскольку Евфрат является основным источником водных ресурсов для Сирии, испытывающей сильный водный дефицит, Дамаск зачастую идет на открытые враждебные действия против Турции. Дело еще и в том, что, находясь ниже по течению реки, Сирия и Ирак получают воду неудовлетворительного качества из-за деятельности турецких гидростанций и использования турками воды в сельскохозяйственных целях.

Претензии у сирийской и иракской стороны есть не только к Турции, но и друг к другу. В 1974 году Сирия и Ирак едва не вступили в войну из-за строительства сирийской дамбы Аль-Табка на Евфрате. Тогда Ирак грозился разбомбить плотину, а также стянул войска к границам Сирии.

Конфликт между тремя странами особенно накалился в 1990-е годы, когда Турция возвела на Евфрате дамбу Ататюрка. Плотина снизила объем воды, поставляемой странам ниже по течению.

В ответ Ирак и Сирия заявили, что дамба является турецким «оружием для ведения войны». Страны объединились против Турции и подписали совместный договор о распределении водных ресурсов. Сирия и Ирак считают Тигр и Евфрат международными водами и настаивают на том, чтобы их ресурсы делились между соседями поровну. Однако Турция придерживается иной точки зрения, называя реки межграничными водами. Такое определение предполагает, что ресурсы бассейна принадлежат стране, контролирующей исток реки и большую его часть.

Иордан

Фактор воды играет серьезную роль в палестино-израильском конфликте. После шестидневной войны и аннексии палестинских территорий на западном берегу Иордана в 1967 году Израиль установил свою собственную систему водного менеджмента.

Страна, в частности, ввела квоты на забор воды и строительство новых колодцев, а в 1986 году на 10% урезала квоты на использование воды из колодцев, предназначенных для палестинского населения.

В 1990-е годы начали появляться и другие ограничения: палестинским фермерам запрещалось использовать воду из колодцев для своих сельскохозяйственных нужд после 4 часов дня, а палестинские колодцы не могли быть глубже 70 м, тогда как израильский поставщик воды Mekorot роет колодцы глубиной до 300-400 м. В итоге объем палестинских колодцев достигал всего 13 тыс. куб. м в год, а израильских — 750 тыс. куб. м.

Эта дискриминация в отношении Палестины продолжалась до 1995 года, после чего стороны подписали официальное соглашение, согласно которому управление водным сектором перешло к Палестинской национальной администрации.

При этом Израиль не утратил контроля — за страной оставалось право вето на любой палестинский проект. И все же с тех пор ситуация с водой в Палестине стала улучшаться.

Это, однако, не отменяет противостояния между Палестиной и Израилем — и до, и после подписания договора водные ресурсы нередко становились объектом атак. В 2001 году, например, палестинцы разрушили трубопровод, снабжавший водой израильские поселения Ицхар и Кицуфим. Как заявили сами палестинцы, это было сделано из-за блокирования израильтянами поставок воды в страну.

Инд

Индо-пакистанский территориальный спор по поводу Кашмира тоже непосредственно связан с водным вопросом. Практически все реки, протекающие в Пакистане, берут истоки в Кашмире, в том числе на территориях, контролируемых Индией.

Конфликты по поводу вод Инда начались всего через год после провозглашения независимости Индии и Пакистана. В 1948 году возникли серьезные разногласия по поводу использования воды в целях ирригации — в итоге Индия перекрыла снабжение водой каналов, орошавших поля в пакистанской провинции Пенджаб.

В 1960 году решение, казалось, было найдено: Всемирный банк предложил сторонам подписать «договор о водах Инда», разделив бассейн реки так, чтобы Индии достались реки Сатледж, Беас и Рави, а Пакистану — Чинаб, Джелум и Инд. Тем не менее, с тех пор Индия неоднократно в одностороннем порядке нарушала положения заключенного с Пакистаном соглашения.

Один из сравнительно недавних эпизодов произошел в 2005 году, когда Индия собралась строить гидроузел на подконтрольной Пакистану реке Чинаб. Пакистан, разумеется, запротестовал, требуя от Дели соблюдения договора 1960 года. Разбирался в ситуации, опять же, Всемирный банк. Заключение по ситуации с Чинабом было вынесено в 2007 году, но его содержание не разглашалось.

В 2016 году разгорелся еще один скандал: Индия заявила, что намерена пересмотреть договор и приостановить работу постоянной двусторонней Комиссии, которая регулировала водопользование между Индией и Пакистаном.

Эти новости вызвали негодование Пакистана и новое обострение отношений. Стоит отметить, что и у Индии, и у Пакистана есть ядерное оружие, и эскалация напряженности между этими странами угрожает безопасности в Южной Азии.

Ганг

Сторонами водного конфликта за ресурсы бассейна реки Ганг являются Индия и Бангладеш. Стоит отметить, что суть этого спора заключается скорее не в количестве, а в качестве воды. Впрочем, разногласия возникают и по поводу объемов водных ресурсов — Индия, находящаяся выше по течению, забирает очень много воды, и Бангладеш попросту не достается ее в нужном количестве.

И все же сильная загрязненность Ганга является главной проблемой. От рек Ганг и Брахмапутра зависит ситуация со здравоохранением и санитарными условиями в Бангладеш.

В 2016 году обнародовала доклад, согласно которому около 20 млн жителей Бангладеш пьют воду, загрязненную мышьяком.

При этом более мощная как международный игрок Индия не заинтересована в том, чтобы учитывать потребности своего соседа и как-то менять ситуацию.

Напомним также, что Бангладеш сильно перенаселен, а проблемы с экологией и дефицит воды приводят к тому, что жители просто уезжают в соседние страны, зачастую — нелегально. Неконтролируемая миграция, в свою очередь, ставит безопасность в регионе под угрозу.

Фильм Андрея Кондрашова в проекте "Специальный корреспондент ".

Это фильм-предупреждение. Это фильм, который заставляет обратиться к проблеме, угрожающей нам настоящим апокалипсисом, если мы не начнем решать ее прямо сейчас. Мы уверены, что если начнется на Земле Третья мировая война, то она будет идти не за ресурсы, не за территории, и не из-за религиозных или политических разногласий. Когда наступают мировые кризисы, они бьют по биржам, по ценам, по бюджетам. Экономики стран снижают потребление той же нефти и той же стали. Пока кризис не кончится, целые народы затягивают пояса. Мы долго можем обходиться без новых дорог и без новых машин. Человек может заставить себя меньше есть. Вот только заставить себя меньше пить он никогда не сможет. А пресной воды на планете становится все меньше. Она превращается в главный стратегический ресурс. Мы решили облететь те места на нашей маленькой планете, где вода уже стала фактором политики номер один. Есть серьезные подозрения, что если на Земле и начнется мировая война, то воевать мы будем... за воду.

Нам, в России, кажется, что питьевой воды много. Ведь четверть всех имеющихся на Земле пресных запасов - у нас. А потому мы не задумываемся о том, что ежечасно, ежеминутно расходуем ее. Причем иногда безвозвратно. По данным ООН, каждые 20 секунд в мире умирает от жажды и болезней, связанных с нехваткой воды, один ребенок. Один миллион 800 тысяч детей ежегодно. В течение следующих тридцати лет из-за болезней, связанных с водой, умрут, по прогнозу, около пятидесяти - семидесяти миллионов людей по всему миру. Грубо говоря, это пять таких городов, как Москва. Причем убийственная динамика такова, что свидетелями ее страшных последствий станет уже нынешнее поколение людей.

В этом фильме мы поднимем и проблемы водных мигрантов. Задумывались когда-нибудь, почему в Москве оказалось столько выходцев из Таджикистана? Эти люди не просто приехали сюда, к нам, в поисках работы. На самом деле множество приезжих - первые в нашей стране реальные водные мигранты, беженцы. Ведь многие из них - выходцы из Ферганской долины, где пресной воды уже почти не осталось… Ее не уносит в космос, она не уходит в преисподнюю… Так куда же девается вода, если ее становится все меньше?

Наша съемочная группа побывает в Индонезии, берегах Цитарума, в Италии, Германии и Израиле, во Франции и Китае, на границе США и Канады - везде, где уже сейчас можно наглядно увидеть и узнать, к чему приведут проблемы с питьевой водой, если мы не начнем их решать!

Мы покажем вам самые грязные реки на Земле и окунемся в священный Иордан, чтобы вы поняли: даже, казалось бы, "вечные воды" могут вот-вот иссякнуть. Даже на берегах Ниагары, где каждую секунду низвергается вниз по пять тысяч кубометров воды, климатологи все чаще говорят о том, что скоро и этот грандиозный поток может исчезнуть. Если в беднейших странах Африки в день на человека приходится три - пять литров воды, в Китае - 100, в России - 200 - 300, то средний американец в сутки потребляет 700 литров. Здесь чистейшая питьевая вода, которой можно было бы напоить четверть Африки, идет на полив лужаек.

И не стоит думать, что опасность обезвоживания грозит только южным странам или странам третьего мира. По данным Еврокомиссии, в списке тех, кому уже в ближайшее десятилетие грозит депрессия, - прекрасная Италия под номером 1. Удавка водного кризиса постепенно сжимается вокруг внешне благополучной Европы. Мы отправимся во Францию, в местечко Монпелье, где построено 12 куполов для воссоздания 12 вариантов апокалипсиса. Внутри куполов моделируют будущую жару, засуху. И мы расскажем, что ждет нашу планету, если прогнозы ученых подтвердятся.

А 2050 год называют уже "часом икс". Это момент, когда три четверти населения Земли могут остаться без питьевой воды. Когда обезвоживание превратится в главную причину смерти людей. Когда за воду начнут убивать… Судя по тому, что даже те страны, которые все свою жизнь живут друг с другом, что называется, не разлей вода, сегодня вдруг хватаются за оружие, говорит о том, что мирный вариант развития сегодня вряд ли возможен.

На что готов пойти Китай, чтобы не оказаться зажатым в тисках дефицита пресной воды? Когда замолчит один из самых крупных источников воды на планете? Чем грозит соседям водный конфликт на Великих озерах, и кто станет следующей жертвой мировой войны за воду? Об этом - в документальном проекте "Война за воду".

Нехватку воды через четверть века будут испытывать уже две трети землян

В условиях обострения дефицита энергоресурсов в тени временно оказалась ситуация с пресной водой. Между тем именно в этой сфере стоит ожидать катастрофических последствий и ожесточенных конфликтов. К сожалению, назревшая проблема еще не стала приоритетным объектом внимания специалистов в сфере обороны и безопасности, в то время как от определения подходов к ее решению в прямом смысле слова зависит будущее человечества. И России.

ГЛОБАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА

Организм человека почти на две трети состоит из воды, поэтому ежедневно он должен выпивать ее около 2 литров. И хотя более 70% земной поверхности покрыты водой, лишь 2,5% ее пригодны для питья. К тому же пресная вода распределена весьма неравномерно. Если где-то ее изобилие воспринимается как нечто само собой разумеющееся, то в ряде регионов ситуация иная: в конце 2006 г. 80 стран, на территории которых проживает 40% населения планеты, заявили о том, что испытывают дефицит воды. На каждого жителя Земли в среднем приходится 7,5 тыс. кубометров воды, но распределены они весьма неравномерно: в Европе – 4,7, а в Азии – всего 3,4. Расход воды – в расчете на одного человека – существенно различается даже в развитых странах, между Европой и США – в разы. ООН оценивает дефицит пресной воды в 230 млрд. кубометров в год, к 2025 г. он увеличится до 1,3-2,0 трлн. По другим расчетам, нехватку воды через четверть века будут испытывать уже две трети землян.

Нельзя сказать, что мировое сообщество не реагирует на складывающуюся ситуацию. Так, секретариат ООН по водным ресурсам был создан еще в 1978 г., а 2003 г. был объявлен Международным годом пресной воды, период же с 2005 по 2015 гг. провозглашен «Десятилетием воды». В течение «Международного десятилетия питьевой воды и санитарии» в 80-е годы XX в. удалось повысить снабжение питьевой водой населения городов на 2%. На сей раз численность людей, живущих в условиях дефицита воды, планируется сократить вдвое.

Однако ситуация на планете ухудшается. Ежегодно около 6 млн. гектаров земли превращаются в пустыню. Из-за неудовлетворительных гигиенических условий, вызванных дефицитом воды, ежедневно в мире умирает около 6 тыс. человек. На более чем 20% территории суши антропогенная активность вышла за пределы емкости естественных экосистем, которые начинают служить лишь для обеспечения потребностей человека и уже не обладают свойствами естественных объектов.

Ухудшается и качество воды. Каждый год из грунтовых вод человеком отбирается 160 млрд. кубометров, и до 95% жидких промышленных отходов сливается в водоемы абсолютно бесконтрольно. Кислотные дожди во многих странах давно не редкость. Если же загрязнения примут необратимый характер, то вода может перейти в разряд невоспроизводимых ресурсов.

В этих условиях установление контроля над запасами воды все чаще становится причиной международных конфликтов, тем более, если соседи исторически враждовали и одна страна в состоянии ограничить водоток. В схватку за воду вступают и группировки экстремистского и криминального толка, особенно там, где власть коррумпирована или присутствуют признаки аномии государства.

Несмотря на то, что конфликтный потенциал налицо, весь спектр проблем в сфере национальной и международной безопасности, так или иначе связанных с водой, гораздо шире, поэтому и рассматривать их следует в комплексе.

ГИДРООРУЖИЕ

Наиболее очевидно роль воды – и как средства поддержания жизнеспособности, и как средства разрушения – проявляется в военных конфликтах. Азбучная истина: лишение противника водоснабжения гарантирует победу над ним. Для этого устраивают плотины и перегораживают реки, засыпают и травят колодцы и т.д. В пустынной местности источники воды оказываются в фокусе борьбы. Такой эпизод Великой Отечественной войны ярко описал писатель-фронтовик Владимир Богомолов: «Ему вспомнились бои двухлетней давности – летом сорок второго, в районе Котельниково, под Сталинградом. Его рота – девятнадцать человек! – обороняла колодец. Обыкновенный колодец. Там, в степи, колодцы – редкость, и за источники воды шла ожесточенная, смертельная борьба». Неудивительно, что уже в наши дни при обострении отношений с Южной Осетией Грузия сразу же ограничивала подачу воды в Цхинвал.

По понятным причинам гидротехнические сооружения могут захватываться или целенаправленно разрушаться. Как известно, в 1945 г., чтобы воспрепятствовать продвижению советских войск в Берлине через метро, Гитлер приказал затопить его водами Шпрее. Войска США и Великобритании, проводя в 2003 г. операцию в Ираке, опасались применения С. Хусейном «гидрооружия» (спуска воды из водохранилищ). В наши дни подразделения армии Узбекистана приобретают опыт проведения учений на гидротехнических объектах.

Организуя борьбу с терроризмом, развитым, а потому уязвимым обществам приходится считаться с вероятностью разрушений гидротехнических сооружений, что грозит катастрофическими последствиями. Для самих же террористических структур поражение подобных объектов предоставляет необходимые возможности для асимметричного противоборства. Еще несколько десятилетий назад немецкий социолог и юрист Карл Шмитт так описывал возможный сценарий: «Я могу себе представить, что здесь в Зауэрланде… подлинный партизан в спецодежде детского врача отправится за ближайшую гору и оттуда разрушит все плотины, перегораживающие поймы рек Зауэрланда и ближайшей местности, – эффект будет таков, что вся Рурская область превратится в болото». Следует вспомнить и то, как в ноябре 2006 г. отечественные спецслужбы предотвратили намерения экстремистов совершить серию взрывов на гидротехнических сооружениях юга России. «В случае проведения на одном из них диверсионно-террористической акции могут возникнуть катастрофические последствия, в том числе парализация жизнедеятельности целого района, большие человеческие жертвы, серьезные экономические потери», – признал тогда Николай Патрушев, возглавлявший ФСБ России.

ВОДНЫЕ РЕСУРСЫ КАК ИНСТРУМЕНТ ПОЛИТИКИ

Практика показывает, что вода способна выступить и мощным инструментом реализации национальных интересов. Весьма характерным примером прагматичного и рационального использования своих гидроресурсов и природно-географического положения является Турция. Страна имеет опыт продажи значительных объемов питьевой воды, однако интерес представляет не столько коммерческая сторона проблемы, сколько гибкое использование Анкарой «водных» рычагов воздействия на своих соседей.

Максимальные выгоды извлекаются из того обстоятельства, что на турецкой территории находятся верховья Тигра и Евфрата, где в самое ближайшее время планируется воздвигнуть 22 плотины, 19 гидроэлектростанций и водохранилищ. Вследствие малого количества осадков страны, находящиеся в бассейне этих рек, вынуждены прибегать к искусственному орошению сельскохозяйственных земель. Если намеченные Турцией планы будут реализованы, то объем воды, спускающейся в расположенные ниже по течению Сирию и Ирак, значительно сократится. Турция же получает возможность дозированно выделять воду своим соседям, объем которой напрямую зависит от их «поведения» и сговорчивости. Кстати, в 1990-1991 гг., накануне войны в Персидском заливе, Турция – по договоренности с Сирией – уже прибегала к оказанию давления на режим Хусейна посредством ограничения отпускаемой воды.

Вода в качестве инструмента давления используется Турцией и по отношению к самой Сирии. В 1987 г. два государства подписали соглашение, регулирующее вопросы водоснабжения. Условием Анкары стало требование к Дамаску отказаться от поддержки Курдской рабочей партии. Характерно, что гидросооружения создаются Турцией как раз на территории проживания курдов, борющихся за создание собственного государства.

БОРЬБА ЗА ВОДУ УЖЕ НАЧАЛАСЬ

По всей видимости, самые первые войны в человечества происходили из-за дефицита живительной влаги: еще за две с половиной тысячи лет до Рождества Христова в Месопотамии велась острая борьба за право пользования водами Тигра и Евфрата. В современных же условиях резко возрастает вероятность войн собственно за воду как витальный ресурс.

От жажды в мире страдают миллионы людей.

Ситуация такова, что около 50% суши снабжается водой из речных бассейнов, принадлежащих двум или более государствам. Соседи порой с готовностью обвиняют друг друга в создании дефицита или же демонстрируют готовность к применению военной силы. Так, в конце 70-х гг. прошлого века Египет пригрозил Эфиопии бомбардировкой строящихся в верховьях Нила дамб, которые сооружались при поддержке США.

В настоящее время многие авторитетные эксперты и политики сходятся во мнении, что после эпохи борьбы с терроризмом в ближайшие десятилетия последуют вооруженные конфликты за ресурсы, и вода станет одним из главных объектов противоборства. При этом наиболее активно тревогу выражают представители экспертного сообщества и политики на Западе, в то время как компетентная позиция российской стороны по данной проблеме пока не прозвучала.

Еще в 1995 г. вице-президент Международного банка реконструкции и развития И. Серагельдин выразил уверенность в том, что войны следующего столетия будут вестись не за нефть, а за воду. Бывший министр обороны Великобритании Д. Рейд предрекал наступление эпохи «водных войн». На саммите об изменении климата в 2006 г. он предупреждал, что конфликтность политических отношений будет расти по мере превращения водных бассейнов в пустыни, таяния ледников, отравления водоемов. Истощение источников водных ресурсов превращается в угрозу глобальной безопасности, и британская армия должна быть готова к участию в разрешении возникающих конфликтов. Рейд не одинок в таких прогнозах. Фактически в то же время М. Алльо-Мари, занимавшая пост главы оборонного ведомства Франции, заявила: «Завтрашние войны – это войны за воду, энергию и, возможно, за еду». Ее слова заслуживают особого внимания на фоне продовольственного кризиса на планете. Ректор Университета ООН Г. ван Гинкель также указывал, что «международные и гражданские войны из-за воды угрожают стать основным элементом политической жизни XXI века».

В исследовательских учреждениях США склонны увязывать проблемы воды, от которой зависит стабильность во многих странах – экспортерах нефти, с энергетической безопасностью, и, традиционно, с возможностью продвижения в мире американских ценностей. В докладе Центра морских исследований, направленном в апреле 2007 г. президенту США, было отмечено, что сокращение водных ресурсов представляет «серьезную угрозу» национальной безопасности. Группа отставных адмиралов и генералов предупредила, что в будущем США будут втянуты в жестокие войны за воду. Близкие к вашингтонской администрации экспертные структуры не менее категоричны в выводах: «Водный вопрос критичен для национальной безопасности США и является интегральной составляющей в поддержке американских ценностей в гуманитарном и демократическом развитии».

Не дожидаясь неизбежного обострения ситуации в глобальном масштабе, в Вашингтоне готовятся единолично распоряжаться близлежащими водоемами, до сих пор находившимися в совместном пользовании с соседями. В 2006 г. правительство США объявило о намерении применять в береговой охране Великих озер, которые загрязняются угрожающими темпами, а уровень воды неуклонно падает из-за огромного роста вокруг них населения и промышленности, патрули на судах, вооруженных пулеметами. Для тренировок вдоль берегов создали 34 стрельбища, были проведены многочисленные учения, в каждом из которых в сторону озер были выпущены тысячи боевых патронов.

ПОТЕНЦИАЛ КОНФЛИКТА БЛИЗ РОССИИ

Следует констатировать, что конфликтный потенциал наращивается в непосредственной близости от России. В Центральной Азии трения по поводу водных ресурсов происходили и во времена СССР, однако тогда мы жили в едином государстве, и ситуацию удавалось сдерживать. Сегодня же положение стремительно ухудшается: ожидается, что через 15-20 лет водные ресурсы региона сократятся как минимум на треть.

Во-первых, в регионе остро ощущается изменение климата. В Ферганской долине уже в течение ряда лет стоит засуха, воды Сырдарьи не доходят до Арала, едва достигая середины территории Узбекистана. Западные же области этой страны практически полностью обезвожены.

Во-вторых, усиливается антропогенная нагрузка на экосистему. Регион отличается высокими темпами роста населения, и нехватка продовольствия делает невозможным сокращение посевных площадей. Полив же их до сих пор производится архаичным способом, по арыкам, в итоге на выращивание урожая тратится в несколько раз больше влаги, чем при применении современных технологий. Печальные результаты происходящего можно увидеть на примере Аральского моря, площадь которого за полвека многократно сократилась из-за «холодной войны» стран региона за воды Амударьи и Сырдарьи. А ведь недавно полноводное и богатое рыбой море было четвертым по величине озером мира.

В-третьих, не урегулированы межгосударственные отношения по поводу использования водных ресурсов. Наиболее острые противоречия возникают по поводу режима работы Токтогульского водохранилища, находящегося в Киргизии и содержащего примерно 40% всех запасов пресной воды региона. Самой республике достаточно десятой части всего годового стока, однако она уже несколько лет из-за недостатка средств вынуждена отапливаться электричеством, вырабатываемым на собственных гидроэлектростанциях. В итоге зимой воды сбрасывается больше, чем требуется Узбекистану и Казахстану, летом же, когда потребность в воде намного выше, сброс ограничен.

Кыргызстан, Казахстан, Узбекистан и Таджикистан заключили рамочное соглашение по использованию гидроресурсов Нарын-Сырдарьинского бассейна рек, предусматривающее ежегодное подписание четырехсторонних документов с последующим подписанием двусторонних соглашений. Однако в течение ряда лет Ташкент уклоняется от подписания. Между тем узбекская армия уже проводила учения войск на гидротехнических сооружениях.

Руководители стран региона на форумах различного уровня (в рамках ШОС, ОДКБ, СНГ) обмениваются упреками и апеллируют к России. Н. Назарбаев выразил ряд претензий к Китаю. Астана испытывает серьезные опасения относительно ряда «водных» проектов Пекина. Президента Казахстана можно понять, если учесть, что его страна занимает последнее место в СНГ по обеспеченности водой.

Руководство же КНР нацелилось на ускоренное освоение Западного Китая, где завершается строительство канала, по которому часть вод из верховьев Иртыша будет перебрасываться на предприятия Карамайского нефтяного бассейна и для орошения сельхозугодий. Планируется и увеличение забора воды в верхнем течении трансграничной реки Или, которая обеспечивает 80% притока воды в озеро Балхаш. Увеличение объема забора воды из Или в Китае с 3,5 куб. км в год до 5 вызовет обмеление и засоление Балхаша. Иртыш же является крупнейшим притоком Оби, одной из главных рек России, и питает озеро Зайсан в Казахстане. Реализация планов Пекина значительно сократит поступление воды в ряд областей Казахстана, под угрозой водного голода окажутся города Усть-Каменогорск, Семипалатинск, Павлодар, канал Иртыш–Караганда, а уровень Иртыша в районе российского Омска может понизиться на 60 см.

В самом Китае дефицит качественной воды ощущается почти повсеместно, 70% ее нельзя употреблять даже в технических целях. Загрязнение рек самыми опасными отходами стало обычным явлением, очистные сооружения на предприятиях практически отсутствуют. Пекин обычно скрывает масштабы аварий и катастроф, что затрудняет оценку их последствий и принятие соответствующих мер соседями. В Россию из Китая приходят пыльные бури, желтые дожди. Вдоль пограничной Сунгари стоят сотни промышленных предприятий, не имеющих экологосберегающих сооружений. Для ликвидации последствий загрязнений Россия уже использовала и воинские формирования.

Не составит труда оценить, какой интерес в условиях все обостряющегося ресурсного голода испытывает бурно развивающийся Китай к своему северному соседу, особенно, если учесть, что на огромном пространстве от Байкала до Тихого океана, столь богатом природными ресурсами, в России проживает всего около 10 млн. человек. Очевидно, что такой дисбаланс не может сохраняться бесконечно долго сам по себе.

В этих условиях настораживает, что Китай официально придерживается доктрины увеличения своего «жизненного пространства». Там считают, что особенностью развития современного мира является стремление большинства стран к установлению для своих жизненных пространств новых стратегических границ, адекватных их реальной мощи. Поэтому, полагают в Пекине, стратегические границы жизненного пространства «сильных» держав выходят далеко за рамки государственных границ, а реальная сфера влияния «слабых» государств не соответствует их возможностям, что в итоге может привести к утрате контроля над территориями. В соответствии с такими установками госграница считается незыблемой и не подлежит пересмотру, стратегическая же граница распространяется далеко за пределы собственно территории современной КНР. Пространство за пределами страны в Пекине считают необходимым и возможным осваивать, не допуская формального нарушения границ. В пределах стратегических границ допускается использование военной силы для защиты своих интересов. При этом руководство КНР требует поставить военную стратегию на службу экономическим и политическим интересам государства с учетом прогноза развития страны до 2050 г.

И здесь правомерен вопрос: не будет ли Китаем Россия рассматриваться как «слабое» государство?

Народно-освободительная армия Китая (НОАК) - вооружённые силы КНР, крупнейшая по численности армия в мире (2 250 000 человек на действительной службе). Основана 1 августа 1927 года в результате Наньчанского восстания как коммунистическая «Красная армия», под руководством Мао Цзэдуна во время гражданской войны в Китае (1930-е) организовывала крупные рейды (Великий поход китайских коммунистов), после провоглашения КНР в 1949 - регулярная армия этого государства.

ПРЕТЕНЗИИ НА ВОДНЫЕ РЕСУРСЫ РОССИИ

В мире формируются подходы к решению проблемы дефицита пресной воды в глобальном масштабе, затрагивающие Россию. Так, М. Барлоу, автор книги «Голубой договор» (Blue Covenant), выделяет три основные причины водного кризиса: истощающиеся источники пресной воды, несправедливый доступ к водным источникам и корпоративный контроль над водными запасами. Все это, по мнению автора, составляет «главную современную угрозу планете и нашему выживанию». Поэтому предлагается начать с глобального договора – «завета», который должен включать в себя три обязательства. Первое, о сохранении воды, – требующее от людей и государств защищать и сохранять мировые водные ресурсы. Второе, о водной справедливости, – между мировым Севером, который имеет воду и ресурсы, и мировым Югом, который этого лишен. Третье обязательство, о водной демократии, – между всеми правительствами, которые должны признать, что право на воду является фундаментальным всеобщим правом людей. В том числе правительства должны признать, что граждане других стран также имеют право на воду.

То, что Барлоу предлагает безоговорочно обеспечить абстрактным «всем» беспрепятственный доступ к воде любого государства, мягко говоря, смущает. Ведь ответ на вопрос, у кого воды достаточно, и кому она так нужна, не является секретом полишинеля, компенсация же владельцам воды не предусматривается.

Для оценки перспектив России следует учитывать, что положение нашей страны уникально. Достаточно сказать, что 23,6 тыс. куб. км воды Байкала – это не только более 80% российских запасов пресной воды, но и более 20% – мировых. В целом же наша страна располагает третью мировых запасов и находится по этому показателю на втором месте, уступая лишь Бразилии. Однако Россию отличает более выгодное географическое положение и близость к странам, испытывающим дефицит воды.

Трудно сказать, какой изначальный замысел имели организаторы 5-го Всемирного водного форума, проведенного в марте 2009 г. в Стамбуле, но его тема («Устранение границ, разделяющих воду»), с учетом сказанного выше, звучит весьма неоднозначно. Думается, что эпоха всеобщей любви, благоденствия, равных возможностей, полного умиротворения и воцарения гуманизма наступит не скоро. Реалии же таковы, что в международных отношениях по-прежнему господствуют прагматизм и политические субъекты отстаивают национальные интересы (обычно – за счет других), а дефицит природных ресурсов усиливается со всеми вытекающими последствиями.

В любом случае Россия быстро приближается к той точке, когда придется делать выбор. Хотелось бы, чтобы он был не спонтанным, а сознательным и подготовленным, с просчитанными последствиями и сценариями.

ЧТО ДЕЛАТЬ?

Для начала следует навести порядок внутри страны. Ведь в России до сих пор немало городов и населенных пунктов, где вода подается на несколько часов в сутки. Руководство государства обращает особое внимание на низкое качество воды, из-за чего участились случаи массовых отравлений, вспышки инфекционных заболеваний. Без качественной питьевой воды не приходится говорить и об улучшении демографической ситуации, здоровья и продолжительности жизни россиян. Страна занимает седьмое место в мировом рейтинге чистоты воды, что скорее объясняется ее огромными общими запасами. Самые грязные регионы – Урал, Западная Сибирь, Амур. На заседании Совета безопасности России 30 декабря 2007 г. тогдашний глава государства констатировал, что в некоторых регионах от 35 до 60% питьевой воды не удовлетворяет санитарным нормам. В. Путин тогда отметил, что обострилось «трансграничное загрязнение территории… в бассейнах рек Амур и Иртыш», по сути, прямо указав на Китай. Д. Медведев в своем выступлении сообщил, что порядка 40% поверхностных и 17% подземных источников питьевого водоснабжения в стране не отвечают санитарным нормам. На заседании был определен ряд мер по улучшению ситуации.

Существенные результаты достигнуты в экономии воды. Так, среднестатистический москвич сегодня расходует 280 литров в сутки, несколько лет назад он потреблял на 100 литров больше. Как сообщил министр природных ресурсов и экологии России Ю. Трутнев 20 марта 2009 г. в Стамбуле, за последние 5 лет в стране удалось почти вдвое снизить использование воды на единицу валового внутреннего продукта.

Чистая питьевая вода становится бесценным ресурсом в мире, задыхающемся от загрязнений и опасных отходов.

Очевидно, что назрела необходимость в комплексной, целостной, концептуально оформленной водной политике (гидрополитике) России, которая связала бы воедино как внутренние, так и внешние аспекты. Целями такой политики следует определить: бережное отношение и защиту имеющихся ресурсов; открытие новых водных ресурсов; рациональное использование воды; воздержание от загрязнения воды; удовлетворение текущих потребностей в воде с учетом необходимости их удовлетворения в будущем. В сложившейся обстановке необходимо внимательно рассмотреть перспективы создания альянса государств, богатых гидроресурсами, с целью координации усилий в вопросах распоряжения имеющимися ресурсами.

Кроме того, следует смотреть правде в глаза и признать, что Россия, будучи столь щедро наделенной водными ресурсами, окажется в эпицентре разворачивающейся борьбы. В неизбежности вовлечения в борьбу за водные ресурсы сомневаться практически не приходится, и, скорее всего, вопрос состоит лишь во времени. В этих условиях требуется внятная официальная позиция, посылающая четкие сигналы нашим зарубежным партнерам. В Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г. в качестве возможных источников угроз национальной безопасности выделено «усиление конкуренции в борьбе за дефицитные сырьевые, энергетические, водные и продовольственные ресурсы».

Видимо, следует заблаговременно учитывать и возрастание вероятности силовых сценариев борьбы за воду, а значит, надо обозначить решимость применить в крайнем случае военную силу. Нужно предусмотреть комплекс мер по защите водных ресурсов России от террористических атак и от других посягательств. Поскольку водная система страны относится к числу критических инфраструктур, то существует необходимость создания системы сбора и обработки информации, разработки научно обоснованных методов, позволяющих своевременно вскрывать потенциальные угрозы.

Антитеррористическая составляющая водной политики может быть пояснена на примере Москвы. Город в силу своего статуса и символического значения, других факторов и без того представляет собой привлекательный объект для террористов. Между тем водой из столичного водопровода пользуются в общей сложности 14 млн. человек, т.е. примерно 10% населения страны. При этом, сам мегаполис и его окрестности занимают лишь 0,3% территории России. Высокая концентрация населения резко повышает вероятность совершения террористических актов на гидросооружениях Москвы.

Кстати, министр обороны США Р. Гейтс вполне обоснованно отнес угрозу отравления питьевой воды к числу наибольших угроз для внутренней безопасности своей страны. Характерно, что в США после событий 11 сентября для защиты водоводов и запасов питьевой воды от террористических атак созданное в 2002 г. Министерство внутренней безопасности стало ответственным за безопасность водной инфраструктуры, в его составе был образован специальный отдел. На соответствующие нужды незамедлительно было выделено более $500 млн., в последующие годы эта сумма только увеличилась.

Поскольку вода имеет конкретную – и все возрастающую стоимость, нельзя исключать из виду и коммерческую составляющую проблемы распоряжения гидроресурсами. Пресная вода является ресурсом, ограничивающим социально-экономическое развитие целого ряда государств, в том числе сопредельных с Россией, что делает ее достаточно востребованным товаром. В развитых странах Европы цена кубометра воды приблизилась к 3 евро. Неудивительно, что в 2008 г. на встрече министров и губернаторов с фракцией «Единая Россия» Б. Грызлов предложил превратить воду в третью по доходности статью экспорта после нефти и газа. Нельзя не упомянуть и периодически реанимируемую идею переброски части стока сибирских рек в Центральную Азию с целью продажи воды. Последовательно поддерживает эту идею в течение многих лет мэр Москвы Ю. Лужков, направивший еще в 2002 г. соответствующую аналитическую записку на имя президента В. Путина. Подробно история вопроса и аргументы приведены в его книге «Вода и мир». Кстати, вернуться к обсуждению отвергнутого когда-то проекта призывал на саммите СНГ в Санкт-Петербурге в мае 2007 г. президент Казахстана. Отметим, что заявления Н. Назарбаева и его коллег на международных форумах свидетельствуют о серьезности ситуации и содержат намек на то, что конфликты, связанные с водными ресурсами, способны выйти за его пределы.

В решении проблемы дефицита воды Россия может участвовать и иными способами. Так, предприятия ее оборонной промышленности располагают перспективными наработками в сфере создания уникальных опреснительных установок, которые позволяют получать дистиллированную воду из морской в промышленных объемах. По оценкам экспертов, мировая потребность в таких установках уже сегодня составляет $5-7 млрд. в год.

В целом же, несмотря на всю остроту ситуации, представляется, что при взвешенном и разумном подходе к использованию имеющихся водных ресурсов Россия сможет отстоять свои национальные интересы и даже извлечь ощутимые дивиденды.

Границы, существующие на картах Ближнего Востока и Северной Африки, в значительной степени являются результатом непрерывных конфликтов из-за воды, перемирий и планов мирного урегулирования. Проблема воды, угрожающая национальной безопасности и внутренней стабильности государств региона, становится катализатором для конфронтации в этом регионе.

Начиная с 1990 года, Программа развития ООН издает ежегодный доклад, который в 2006 году получил название “Вне рамок дефицита: власть, бедность и глобальный водный кризис ”. Значительное внимание в этом докладе было уделено проблеме воды в странах Ближнего Востока и Северной Африки. В этом регионе более 44 миллионов человек не имеют возможность потреблять хорошо очищенную воду, 96 миллионов вообще не имеют доступа к очистке воды. В докладе отмечается, что “недостаток чистой воды и очистки уничтожает человеческий потенциал в эпическом масштабе”.

Говоря об этой проблеме, следует начать с того, что ресурсы воды на Ближнем Востоке год от года резко уменьшаются. Притом, что на территории Ближнего Востока и Северной Африки проживает 5% мирового населения, на нее приходится лишь 0,9% мировых запасов воды. Число стран Ближнего Востока и Северной Африки, нуждающихся в воде, с 3 в 1955 г. (Бахрейн, Иордания и Кувейт) увеличилось до 11 в 1990 году (включая Алжир, Сомали, Тунис, Объединенные Арабские Эмираты и Йемен). Ожидается, что еще 7 стран (Египет, Эфиопия, Иран, Ливия, Марокко, Оман и Сирия) присоединятся к списку к 2025 г. Общий возобновляемый запас воды в регионе составляет приблизительно 2,4 млрд. кубических метров в год, в то время как потребление воды составляет 3 млрд. кубических метров. Существующий дефицит воды компенсируется ее извлечением (без пополнения) из грунтовых и подземных источников.

Обычно рост потребления воды в два раза опережает рост населения. Если нынешние темпы роста численности населения, а также сельскохозяйственного и промышленного развития сохранятся, то уже через 20–30 лет вся имеющаяся в Израиле и Иордании пресная вода будет использоваться исключительно как питьевая. Сельское хозяйство сможет получать только очищенные сточные воды, а промышленность будет пользоваться опресненной морской водой. В настоящее время в этом регионе потребляется около 310 млн. кубических метров очищенных сточных вод, из которых 250 млн. кубических метров приходится на Израиль, а 60 млн. - на Иорданию. Крупномасштабное использование очищенных сточных вод не может продолжаться на протяжении долгого времени, так как ведет к высокой степени насыщения минеральными солями почв, а также источников пресной воды, находящихся как на поверхности, так и под землей.

Истощение водных ресурсов, загрязнение источников пресной воды из-за сброса промышленных стоков и неочищенных отходов, интенсивное сельскохозяйственное и промышленное использование воды, загрязнение рек, водоносных слоев и озер стоками с полей, содержащими химические удобрения и пестициды, осушение водно-болотных угодий для сельскохозяйственных целей и жилищного строительства, прирост населения в регионе увеличивает стратегическую важность воды.

Шимон Перес, один из ведущих политиков Израиля в своей книге “Новый Ближний Восток ”, говоря о причинах водного кризиса в регионе, отмечает, что “существует четыре причины того, что регион нуждается в воде - это естественные природные явления, быстрый рост народонаселения, нерациональное использование воды и политика, которая нуждается в корректировке. Мы оказались заложниками такой ситуации, когда, как только увеличивается бедность, происходит рост народонаселения и уменьшается количество воды, что в свою очередь приводит к бедности и к новому витку в увеличении народонаселения”.

С учетом вышеперечисленных факторов следует отметить, что уже существуют сложившиеся конфликтные ситуации, возникшие в отношении главных рек региона. К числу главных конфликтов, связанных с распределением воды, следует отнести:

Конфликт между Турцией и Сирией (из-за рек Тигр и Евфрат);

Конфликт между Египтом, Суданом и Эфиопией (из-за реки Нил);

Конфликт между Израилем, Палестинской Автономией и Иорданией (из-за бассейна реки Иордан).

Отношения между Сирией и Турцией были крайне напряженными по причине споров относительно распределения вод рек Тигр и Евфрат. Начиная с 1980-х, напряженные отношения между этими двумя странами несколько раз приводили их к краю войны. Несмотря на подписание в 1987 г. Протокола об обеспечении доступа Сирии к водам реки Евфрат , Турция несколько раз пыталась ограничить этот доступ. К числу таких попыток можно отнести создание проекта под названием “Юго-Восточная Анатолия”, который позволял бы Турции, расположенной у истоков Тигра и Евфрата, контролировать потоки этих рек. В январе 1990 года Турция нарушила движение потока вод Евфрата для того, чтобы заполнить водные бассейны перед дамбой “Ататюрк”. Эта мера еще раз высветила уязвимость Сирии перед политикой, проводимой Турцией в отношении водных ресурсов, находящихся вверх по течению реки Евфрат.

Водный конфликт между Сирией и Турцией был также осложнен политическим аспектом - длительной поддержкой Сирии Курдской Рабочей Партии (КРП), выступающей за образование курдской автономии, что является причиной длительного противостояния между турецкими властями и КРП. Деятельность КРП мешала Турции в ее блокаде вод рек Тигра и Евфрата. Многие исследователи опасаются дальнейшего осложнения ситуации и образования нового регионального конфликта. Для таких опасений существуют серьезные предпосылки. Если проект “Юго-Восточная Анатолия” будет осуществлен в полной мере, то объем вод Евфрата на территории Сирии будет сокращен на 40%, а на территории Ирака до 80%.

Имеются предпосылки для развития кризиса в отношении вод Нила . Эфиопия рассматривает проблему воды как проблему первостепенного значения. После свержения “коммунистического режима” Менгисту в 1991 году, разрушительного конфликта с Эритрией Эфиопия не обладает ни экономической стабильностью, ни достаточными финансовыми возможностями для получения необходимых объемов воды дорогостоящим путем опреснения. Во многом эти обстоятельства определяют отношение Эфиопии к использованию вод Нила Египтом. Эфиопия все более настойчиво требует пересмотра соглашения о водах Нила , подписанного в 1959 году, считая его неравноправным и льготным для Египта и Судана. Несколько раз появлялись сообщения о том, что Эфиопия намерена в одностороннем порядке отказаться от выполнения этого соглашения, что может привести не только к конфликтной ситуации, но и вооруженному столкновению с Египтом.

Со своей стороны, Египет в течение долгого времени занимал жесткую позицию в отношении Нила. В настоящее время Египет ставит проблему водных ресурсов в центр своей внешней и внутренней политики. Были предприняты попытки сконцентрировать как можно больше водных ресурсов на своей территории. К числу таких попыток можно отнести строительство Асуанской плотины в 1960-е годы.

Однако, несмотря на эти меры, Египет год от года становится более уязвимым в отношении воды. Это происходит под влиянием ухудшения условий окружающей среды, качества воды, а также под влиянием изменений политического климата в регионе. К ним примешиваются еще и факторы засухи в Эфиопии, а также неспособность Асуанского водохранилища сохранять равновесие между испарением и притоком вод Нила. Давно используемые ограниченные сельскохозяйственные территории стали небольшими в то время, когда быстро увеличиваются темпы роста народонаселения (к началу XXI века численность населения Египта достигла 70 млн. чел.). Судан, участвующий в этом конфликте, разоренный гражданской войной и управляемый радикальным исламским фундаменталистским режимом, не раз проявлял экспансионистские настроения в отношении вод Нила, угрожая отказаться выполнять соглашение 1959 года.

Бассейн реки Иордан также является предметом для долговременного конфликта между Израилем, Палестинской автономией и Иорданией . В период с 1948 по 1955 годы, первые годы после обретения Израилем независимости, страны, расположенные в этом регионе, не сумели достичь взаимопонимания и создать региональный план развития или распределения водных ресурсов. Предложения были сформированы всеми - правительствами Израиля, Иордании, Сирии, Египта, а также представителями США, СССР и ООН. Однако предложения, подготовленные странами региона, были сконцентрированы на удовлетворении лишь собственных внутренних интересов и по политическим и практическим соображениям не могли быть реализованы в масштабах всего региона. Принятие международных проектов также было весьма проблематичным, так как в них содержались новые подходы к распределению водных ресурсов, включающие и признание Израиля в качестве государства и равноправного партнера.

Отвергнув предложения о распределении водных ресурсов, каждое государство в этом регионе приступило к осуществлению своего национального плана развития водного хозяйства. Целью этих планов было удовлетворение неотложных внутренних потребностей, что неминуемо вело к соперничеству за эксплуатацию общих водных ресурсов. Подобное соперничество и нехватка ресурсов стали создавать проблемы в сфере безопасности. В 1955 г. Израиль создал Национальную водохозяйственную компанию для отвода воды из реки Иордан в южные районы Израиля и пустыню Негев, где численность населения постоянно увеличивалась. В ответ на это в 1964 г. Сирия и Иордания начали строительство дамбы для того, чтобы изменить течение рек Ярмук и Баньяс и помешать Национальной водохозяйственной компании Израиля достичь своей цели. Трения, возникшие в ходе этих действий, являются одной из причин войны 1967 года, в ходе которой Израиль разбомбил эту дамбу, оккупировал Голанские высоты, Западный берег реки Иордан и сектор Газа, а также расширил доступ к берегам рек Ярмук и Иордан, чем укрепил свои позиции в контроле над пресноводными ресурсами трех крупнейших источников, к числу которых относятся: источники и верховье реки Иордан, приблизительно половина реки Ярмук и прибрежная территория верховья реки Баньяс. Это дало возможность Израилю осуществить ряд крупных ирригационных проектов.

В то же время Иордания завершила проект по сооружению крупной дамбы, перекрывавшей течение восточных притоков реки Иордан южнее Ярмука и создала собственную систему распределения водных ресурсов.

Следует отметить, что потребление воды в этом районе неоднородно. Общий спрос на воду в Израиле колеблется между 1.750 - 2000 млн. кб. м. воды в год. Из этого объема большая часть воды расходуется на нужды сельского хозяйства (70-75%); для домашнего потребления - 20–25% и только 5–6% приходится на долю промышленности. Поставка воды в Израиль составляет 1.500–1.750 млн. кб. м., что является недостаточным. В Израиле внутреннее потребление воды на человека в месяц - более 100 куб. м. в месяц. По некоторым данным возобновляемый объем воды на территории палестинского государства составляет 1080 млн. кб. м. Внутреннее потребление воды на человека в месяц отличается в сельских районах Западного берега р.Иордан, где объемы не превышают 15 куб. м., от городских районов (35 куб. м.).

В секторе Газа общее потребление воды составляет 100–120 млн. кб. м., из которых 60–80 млн. кб. м. предназначаются для сельского хозяйства и 40 млн. кб. м. для домашнего использования. Снабжение полностью зависит от подземных вод, которые обновляются естественным путем в объеме немногим меньше 60 млн. кб. м. и которые при чрезмерном использовании оказываются под угрозой потери объемов, качества, а также заполнения морской водой. В настоящее время в водах подземных водоемов на 10% превышено допустимое содержание соли.

Спрос на воду в Иордании колеблется между 765 млн. кб. м. и 880 млн. кб. м. На аграрный сектор приходится более 70% этого объема, на потребление на бытовом уровне - 20% и на промышленность менее 5%. Ожидается, что Иордания, которая получает воду только из подземных источников и реки Иордан, будет испытывать возрастающий дефицит воды, который достигнет 250 миллионов кубических метров (при 173-х млн. кубических метров ежегодного потребления) к 2010 году.

Каковы же пути выхода из конфликтных ситуаций по проблеме воды в регионе? На данный момент уже существует несколько проектов решения водной проблемы на Ближнем Востоке и в Северной Африке. К их числу можно отнести предложенный Турцией “мирный трубопровод”, разработанный для переброски воды из турецкого Сейхана (Seyhan) и Цейхана (Ceyhan) в Саудовскую Аравию, Кувейт и другие страны Персидского залива. Также существовали проекты импортирования воды морем или распределения воды через всестороннюю систему распределения и т.д. Однако на данный момент все эти проекты по тем или иным причинам потерпели неудачу.

В ближайшем будущем сочетание политической борьбы, чрезмерной эксплуатации природных ресурсов, а также их загрязнение может сделать нехватку пресной воды предпосылкой для увеличения напряженности в этом регионе.

В свое время покойный король Иордании Хусейн утверждал, что “единственный вопрос, который ввергнет Иорданию в войне, - это вода ”. Того же мнения придерживается и бывший генеральный секретарь ООН Бутрос Бутрос Гали, утверждающий, что “следующая война на Ближнем Востоке будет за воду ”. Справедливы ли подобные предсказания, покажет время. На данный момент очевидным является то, что необходима выработка четких правовых гарантий в отношении доступа и потребления водных ресурсов странами данного региона. Будущие усилия нормализовать напряженные региональные отношения в этом вопросе должны учитывать исторические и геополитические особенности региона, сконцентрироваться на равноправном распределении доступных ресурсов, создании структуры защиты, гарантирующей безопасность.