В мире идет борьба бога ахура. Ахура мазда кто это. История священных книг зороастризма
Имя
Таким образом имя Ахура Мазда можно условно перевести как «Господь Мудрый», «Господь Мудрость », «Владыка мысли». В Гатах Заратуштры два имени Бога часто употребляются независимо друг от друга и в свободном порядке. Начиная со времён Младшей Авесты устанавливается, за исключением застывших молитвенных форм, порядок «Ахура Мазда», ставший источником позднейших стяжённых форм.
На протяжении всей среднеиранской и новоиранской эпохи широко употреблялись именно стяжённые формы двойного имени: пехл. ʾwhrmzd" /ohrmazd/, согд. xwrmztʾ /xormazdā/, перс. ارمز(د) /ormoz(d)/. Вместе с тем в Новое время для зороастрийской традиции характерно «восстановление» имени по авестийскому образцу: перс. اهورا مزدا [æhurɒmæzdɒ].
В откровении
Главным источником, описывающим образ Ахура Мазды, являются обращённые к нему гимны Заратуштры - Гаты . Ахура Мазда открылся пророку после долгих лет настойчивых духовных исканий благодаря «Благому Помыслу » (Y 43). Заратуштра осмыслил Ахура Мазду помыслом и увидел его воочию (Y 31.8; 45.8). Пророк вопрошал, а Бог отвечал и наставлял пророка в божественной мудрости. В дальнейшем эта «встреча» (авест. haṇjamana- ) послужила основой новой религии почитания Мазды (зороастризма). В Гатах Заратуштра просит Ахура Мазду о защите, о наставлении, о даровании знаний, о благополучии в духовной и телесной жизни, о поддержке, которую «друг дал бы другу» (Y 46.2). Вместе с тем он сам приносит ему дары поклонения и полностью посвящает ему свою жизнь и тело (Y 33.14)
Сущность Ахура Мазды
Ахура Мазда провозглашается величайшим из всех. Благость его абсолютна. Ахура Мазда был старше всего, но и самый юный. Он возрастает вечно, но и вечно остаётся неизменным. Ахура Мазда - самый могущественный. Он самый осведомлённый и знающий, знает прошлое и будущее. Помимо этого, он всегда следует прямым путём праведности.
Ахура Мазда пребывает в светлой Гародмане - «Доме песнопения», окружённый свитой сотворённых им благих существ - ахур , во главе с Ашей и Воху Маной (Истинным Законом и Благим Помыслом). Последние, называемые в более позднюю эпоху Амешаспандами и Язатами , в Гатах иногда называются его порождениями, то есть по сути продолжением его сущности.
В целом образ Ахура Мазда соответствует концепту «Архежреца », не только поддерживающего Закон Бытия (Ашу) посредством своей мысли и тайной силы maya-, но и наставляющий земных жрецов в знании этого закона . Праведный человек в зороастризме, приводящий мир к процветанию - прямой представитель Ахура Мазды в земном мире и исполнитель его воли. Тем не менее антропоморфные описания в Гатах ограничиваются «языком его уст» и «руками», в которых он держит дары воздаяния праведным и лживым.
С другой стороны Ахура Мазда связан со светом. В описании своего откровения Заратуштра постоянно прибегает к образам солнечного света и сияния, видимых им воочию. В Гатах огонь назван принадлежащим Ахура Мазде. В дальнейшем связь Ахура Мазды со светом только укреплялась, Солнце стало прямо называться «образом» Ахура Мазды. Контаминация маздеизма с солярными иранскими культами находит отражение в некоторых восточноиранских языках (хорезмийском , хотаносакском , мунджанском , ишкашимском), где рефлексы этого имени означают «Солнце».
Творец
Ахура Мазда - Творец (Dātār-) бытия (Y 50.11). Он творит своим помыслом (Y. 31.11), помыслом он сотворил светлое пространство мира (Y 31.7), дающее радость и умиротворение. Он поддерживает в мире Ашу («Истину») - закон функционирования вселенной, проявляющийся также в свете. Часто он выступает как жрец - его творение превращается в священнодействие, где он творит посредством священных мантр (Y 29.7). Его творческая сила, наполняющая бытие жизненной силой, описывается как Спента Маинью , что обычно переводится как «Святой Дух» (Y 47).
Он поддерживает землю и небо от падения, создал чередование дня и ночи, проложил дорогу светилам, дал силу ветру (Y 44). Он сотворил скот, растения и воду (Y 48.6; 51.7). Он сотворил людей: их тела и души, - и даровал им свободу воли (Y 31.11; 46.6). Он создаёт блага этого мира и дарует их человечеству (Y 33.11; 48.3).
Близость к человеку
Хотя Ахура Мазда велик, он находится в самых близких отношениях с людьми. Любой, кто на его стороне, может чувствовать себя его близким - другом, братом и отцом (Y 45.11). Он благосклонен ко всем, кто стремится к дружбе с ним (Y 44.17). Тот, кто поддерживает в мире закон Аши , становится самым желанным союзником Ахура Мазды, и Бог одаривает его благами Целостности и Бессмертия (Y 31.21, 22).
Вершитель суда
Ахура Мазда видит всё, его невозможно обмануть (Y 45.4), от него невозможно ничего скрыть (Y 31.13). Он высший суверен мироздания, и от него зависит будущее (Y 29.4). Он будет определять, кому достанется победа в битве между праведными и лживыми (Y 44.15). Именно с его проявлением в мире будет связано уничтожение зла (друдж) (Y 31.4) и наступление Фрашкарда - обновление бытия. Ахура Мазда изначально определил два типа поведения - в соответствии с моральным порядком мира или наперекор ему (Y 46.6). Человек выбирает между этими двумя путями в соответствии со своей свободной волей, но конец выбравших два разных пути будет различен (Y 48.4). И праведного, и лживого ожидает конечное вознаграждение, исходящее от Ахура Мазды (Y 43.4, 5) - спасение и всевозможные блага для первых и боль и разрушение для вторых (Y 30.11 и др).
В Младшей Авесте
В Младшей Авесте Ахура Мазда остаётся творцом и владыкой духовного и телесного миров, высшим подателем благ и называется «Святейшим духом» (авест. spəništa- mainyu- ). Более глубокое, чем в Гатах , отождествление со Спента Маинью (Святым Духом) и отсюда прямое противопоставление Ангра Маинью - «Злому Духу», непримиримому противнику всякого добра, подчёркивается пассажами Y 19, где Злой Дух появился в ответ на изначальный творческий акт Ахура Мазды, выраженный в виде молитвы Ахуна Ваирья , но был повержен словом отречения от всякого подобия со злом. Подобный акт отречения от зла предполагается и от человека. Почитатели Мазды должны признать Ахура Мазду источником всякого блага (Y 12) и воплощать его власть во всём мире (Y 35).
Ахура Мазде придаётся много хвалебных эпитетов, основными из которых являются прилагательные, связанные со светом: raēwant- и xwarənaŋuhant- - «блистательный» и «полный хварно », то есть царского сияния. Специально посвящённый Ахура Мазде Хормазд-яшт перечисляет 72 имени Ахура Мазды, включая 20 великих, перечисляемых особо.
Бог великий - Ахурамазда, который сотворил эту землю, который сотворил это небо, который сотворил человека, который сотворил счастье для человека, который сделал Дария царём. (DN, 1-6)
В древнеперсидской клинописи для имени Ахура Мазды помимо фонетической записи существовала отдельная идеограмма.
В пехлевийской литературе
Античные авторы
Античным авторам было известно, что Горомаз - персидское божество , согласно Зороастру . Отождествлялся с Зевсом .
См. также
Напишите отзыв о статье "Ахура Мазда"
Примечания
Литература
- Windischmann, «Zoroastrische Studien» (Б., );
- Spiegel, «Eranische Alterthumskunde» (т. II, Берл., );
- Duncker, «Geschichte des Alterthums» (5 изд., В., );
- Darmesteter , «Ormasd et Ahriman» (П., );
- M. Haug, цитированная выше книга; W. Geiger, «Ost-iranische Kultur im Altertum» (Эрланген , );
- Jackson, «The religion of Awesta», «Grundriss der irânischen Philologie» (Страсбург).
Отрывок, характеризующий Ахура Мазда
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu"on a pu avoir envers vous, pensez que c"est votre pere… peut etre a l"agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n"oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c"est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l"espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Ахура Мазда семиипостасен, и каждая ипостась-эманация порождает других богов. Ахура Мазда эманирует в шести добрых качествах-ипостасях, после чего достигается полнота. Но важно подражать и умножаться в подобрении, не останавливаясь на достигнутом, как бы высоко ни ценили ваши достижения окружающие. Важно понимать: лестница подобрения нескончаема. И даже для божеств на разных иерархических ступенях существует лестница подобрения.
Божество чистейшего света в зороастризме
Блистательным выражением полярности доброго божества и его земного искаженного аналога явился зороастризм - религия, возникшая в VI-V в. до Р. Х. Пророк Зороастр учил об Ахура Мазде («Источник благ», непорочное Божество Всевышнего) и Ангра Майнью или Аримане («Примагничивающий зло»).
Зороастру в 30-летнем возрасте открылись бессмертные святые Амеша Спента и наставили пытливого харизматического мужа в тайнах высшего знания:
«Существует Божество чистейшего света, непричастное к злу. Его имя Ахура Мазда (трижды венчанный Царь неба и земли, Источник всяческих благ, небесное Божество непорочного зачатия). На земле ему противостоит князь мира Ариман, окруженный зодиакальной примагничивающей машиной ».
Ученик Зороастра избирает стезю добра и отрекается от зла (что само по себе составляет подвиг помазанника в настоящем веке с его доминантой зла и греха). Для вхождения в сокровищницу небесной доброты Зороастр вводит принципы, подобные восьмеричному кодексу Будды : благие мысли, благие слова, благие дела…
В зороастризме речь идет не о покаянии , а о свободном выборе в сторону света и круглосуточной борьбе с Ариманом, хитрейшим хитрых змеем , проникающим во внутренняя человека, считывающим родовые программы. Но царь Ахура Мазда знает ключи победы над сатаной и дает их избранным.
От свободного выбора каждой души зависят судьбы мира и торжество истины и добра над злом.
Бел-Бог vs. Черенбох
Второе отличие двух богов - добра и зла − в том, что Ахура Мазда признает только правду . Противоположной точки зрения придерживается Ахриман. Для него добродетели - ложь , гипноз, порча, похоть, перевертывание. Ложь рассматривается как добро, правда - как порок.
Тезис об актуальности Ахура Мазды безупречен. Поскольку вера в Доброго Отца практически вытеснена смешанными образцами, образ светлейшего Ормузда, постижение его языка, благословение от его светлых учеников и наставников составляет важнейшее в революции, предлагаемой сегодня катаризмом-XXI.
Литература
- «„Апостол“ Пётр, или Симон Кифа, агент синедриона» // В кн.: Блаженный Иоанн . Аутентичные лики истории. М.: «Мир Софии», 2008
- Блаженный Иоанн . Время Белой церкви. Теогаммы богомилизма, том VI. М.: «Мир Софии», 2016
[Ахурамазда; авест. Ahura Mazdâ - Господь Мудрый; древнеперсид. Auramazda; парфян. Aramazd; среднеперсид. Ohrmazd; сир. Hormizd; новоперсид. Ormazd, Hormuzd, Hormoz], великое божество древнеиран. пантеона, к-рое Зороастр в стремлении утвердить монотеизм провозгласил единым истинным богом.
В зороастризме А. М.- несотворенный бог, творец мира, премудрый, благой и добрый, хранитель вселенского порядка. Он создал мир с помощью 6 им воплощенных абстрактных сущностей - «бессмертных святых» (Амеша Спента) - и «святого духа» (Спента Майнью), также олицетворяющего созидательную сущность и благую мощь (с ним в зороастрийской традиции часто отождествляется и сам А. М.); вместе они образуют могущественную семерку, завершившую процесс творения. Благому богу противостоит «злой дух» (Анхра Майнью), также несотворенный, окруженный сонмом созданных им демонов. Борьба царств света и тьмы, добра и зла, правды и лжи составляет основу зороастрийского дуализма. В Старшей Авесте «бессмертные святые» приняли на себя функции прoклятых индо-иран. богов. Позднее нек-рые из них были возвращены в пантеон, и в реформированной т. о. религии утвердилось многобожие.
В зурванистской ереси, возникшей в кон. V в. до Р. Х., А. М. уже не вечный бог-творец, а один из 2 сыновей-близнецов (др.- Анхра Майнью), зависимых от отца Зурвана -«Бесконечного времени». Наиболее раннее упоминание А. М. в исторических источниках засвидетельствовано в ассир. тексте VIII в. до Р. Х., но там, возможно, речь идет о древнеиран., дозороастрийском боге. В ахеменидских надписях V в. до Р. Х., особенно в надписи Дария I, А. М. упоминается как великий бог, «который сотворил эту землю, который сотворил то небо, который создал человека, который создал счастье». В греч. посвятительных надписях с территории зап. сатрапий державы Ахеменидов IV в. до Р. Х. имя А. М. «переведено» на греч. как Зевс. В сочинениях античных авторов того времени оно предстает в искаженной эллинизированной форме - Horomazes или Oromasdes.
Антропоморфное изображение А. М. впервые засвидетельствовано в наскальных рельефах III-IV вв. по Р. Х., в сценах инвеституры сасанидских царей. Он предстает в образе величественного бородатого всадника с зубчатой короной на голове и в богатых одеждах; в левой руке держит жреческий жезл, правой протягивает венец новому царю, тоже всаднику (напр., рельеф Ардашира I в Накши-Рустеме, ок. 240 г. по Р. Х.). Встречаются рельефы, на к-рых бог и царь церемонию инвеституры совершают стоя и попирая ногами своих врагов - соответственно Анхра Майнью и земного противника царя. Почитание А. М. сасанидские шаханшахи выражали и тем, что включали в титулатуру земного правителя формулу «Поклоняющийся Мазде владыка (имярек)», 5 царей именовались Ормаздами, т. е. были «тезками» А. М., и т. д.
В сасанидское и послесасанидское время существовала практика присваивать титул «Мобед Ормазда» отличившимся ученостью и наиболее почитаемым представителям зороастрийского жречества. Все благочестивые деяния, жреческие или мирские, предваряются формулой почитания А. М. Обязательные молитвы, произносимые 5 раз в день, начинаются со слова «Ормазд» (среднеперсид.- Господь) и включают стих из Гат (Ясна 46. 7): «Кого, о Мазда, ты поставишь защитником мне?..» Особенно чтут верующие гимн А. М. «Ормазд-Яшт», к-рый полагается читать после утренних молитв и рекомендуется перед сном. Зороастрийцы верят, что произнесение 72 имен-эпитетов верховного бога, перечисленных в гимне, защищает их от злых демонов и проч. напастей.
Лит.: Bartholomae Chr . Altiranisches Wörterbuch. Strassburg, 1904. Col. 281-282, 285-295, 1159-1161; Kuiper F . B . J . Ahura Mazdâ «Lord Wisdom»? // Indo-Iranian Journal. 1976. Vol. 18. P. 25-42; Humbach H . Ahura Mazdâ und die Daevas // Wiener Zeitschrift für die Kunde Süd- und Ostasiens. 1957. Bd. 1. S. 81-94; Mol é M . Culte, mythe et cosmologie dans l"Iran ancien. P., 1963. P. III-IX, passim; Boyce M . Zoroastrians: Their Religious Beliefs and Practices. L., 1979. P. 196-198, 225; Рак И . В . Мифы древнего и раннесредневекового Ирана. СПб., 1998.
АХУРАМАЗДА АХУРАМАЗДА
Ахура Мазда (авест.), Аурамазда (др.-перс.), Ормазд (пехл.), в иранской мифологии верховное божество зороастрийского и ахеменидского пантеонов (см. Амеша Спента
). Буквальное значение - «господь премудрый». Первоначально имя А. выступало в качестве замены запретного имени божества. Оба элемента имени употреблялись раздельно даже в поздних фрагментах «Младшей Авесты» (см. Мазда
). В ахеменидских текстах (6-5 вв. до н. э.) этот термин писался слитно, т. е. воспринимался как новое имя древнего божества. В западноиранской ономастике имя Мазда упоминается с 8 в. до н. э. «Авеста», в отличие от большинства родственных иранской мифологии индоевропейских традиций (хеттской, греческой, латинской, балто-славянской, ведийской), где верховным божеством выступал воин-громовержец (Зевс, Индра, Перун
и т. д.), изображала А. жрецом, подчёркивая духовность его сущности и действий. Он творит мир усилием или посредством мысли («Ясна» 19, 1-6) и требует себе чисто духовного поклонения, молитвы перед священным огнём («Ясна» 43, 7). Из обычных форм жертвоприношения в честь А. допускалось только возлияние смеси сока хаомы с
молоком («Ясна» 29, 6-7). Учение Заратуштры о функциях и поступках А. содержит новые для индоиранской традиции оттенки религиозного символизма: о личном избранничестве Заратуштры
А. как посредника между небом и землёй, апокалиптические понятия о страшном суде, вершимом А. («Ясна» 47, 6 и др.), об абсолютной свободе воли А. (43, 1), о грядущей победе А. и его приверженцев над силами зла, об ответственности каждого живущего существа перед А. (30, 3-6, 44, 14 и др.). В «Ясне семи глав» образ А. более традиционен и натуралистичен. Видимым его проявлением, буквально «телом», назван огонь (Атар;
36, 6), небесные воды именуются его жёнами. «Яшт» (XVII, 16) величает А.
отцом низших божеств Аши, Сраоши, Рашну. Митры
и самой религии. Но во всех случаях, вплоть до сочинений пехлевийской эпохи, А. выводился идеальным прототипом жреческого сословия. Однако ахеменидские скальные надписи (6-4 вв. до н. э.) и сасанидские рельефы (3-7 вв.) трактуют его царём-миродержцем: он «всемогущ, велик, победоносен». Помимо этих двух основных трактовок, в «Авесте» сохранялись остатки архаических представлений: «Ясна» (30, 5 и 51, 30) и «Яшт» (XIII, 3) донесли раннеиндоираиский образ высшего божества как олицетворения небесной звёздной (ночной) тверди. Тот же «Яшт» (XIII, 80) приписывал А. личного гения - фраваши,
что подразумевало знак его, А., сотворённости и, тем самым, вторичности. Показательно, что каноническая «Авеста» умалчивала о происхождении А. Почитатели бога времени Зервана
считали Ормазда сыном этого божества и братом-двойником злого духа Ахримана (ср. Близнечные мифы
). В «Гатах» А. - отец святого духа Спента-.Майнью и духа зла Ангро-Майнью; в «Младшей Авесте» Спента-Майнью абсорбируется с А. Ахурамазда сотворил всё бытие («Ясна» 44, 4-5; поздние пехлевийские переводчики подставили отсутствующее в оригинале определение «благое»), облёк предшествовавшие духовные формы плотью, заранее предначертал все мысли, слова и деяния. Человек должен избрать благие мысли, слова и дела и тем усилить лагерь добра (30, 3-6, 31, 11) в его противоборстве с силами зла, возглавляемыми Ангро-Майнью.
А. в «Гатах» стоит над этой борьбой, но в «Младшей Авесте» он лично в ней участвует, ищет сторонников среди младших божеств, обучает Заратуштру правилам жертвенных ритуалов («Яшт» XIV 50) и шаманскому искусству гадать на птичьих перьях («Яшт» XIV 35). Младоавестийский образ А. (греч. форма имени - Оромаздес) был известен Платону и Аристотелю (5-4 вв. до н. э.), что даёт хронологическую веху в истории почитания А. и с учётом ранних ассирийских и ахеменидских сведений служит одной из предпосылок для исторической реконструкции маздеизма в целом.
Лит.: Wesendonk О. G„ Zu altpersisch Auramazda, «Zeitschrift fur Indologie und Iranistik», Lpz., 1929; Hartman S., Der Name Ahura Mazdah, в кн.: Synkretismus im syrisch-persischen Kulturgebiet. Gott., 1975 (Abhandlungen der Akademie der Wissenschaften in Göttingen. Philologiech-Historische Klasse, Folge 3, № 96).
Л. А. Лелеков.
(Источник: «Мифы народов мира».)
Синонимы :
Смотреть что такое "АХУРАМАЗДА" в других словарях:
АХУРАМАЗДА, верховный бог в зороастризме. Олицетворение доброго начала … Современная энциклопедия
Верховный бог в зороастризме. Олицетворение доброго начала … Большой Энциклопедический словарь
- (Ахура Мазда, Ормазд) в мифах древних иранцев верховное божество (его имя означает Господь мудрый) … Исторический словарь
Сущ., кол во синонимов: 1 бог (375) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов
Ахурамазда - АХУРАМАЗДА, верховный бог в зороастризме. Олицетворение доброго начала. … Иллюстрированный энциклопедический словарь
Верховный бог в зороастризме. Олицетворение доброго начала. * * * АХУРАМАЗДА АХУРАМАЗДА, верховный бог в зороастризме (см. ЗОРОАСТРИЗМ). Олицетворение доброго начала … Энциклопедический словарь
Верховный бог в ряде древних и раннесредневековых иранских религий Передней и Ср. Азии (а также в древнеармянском пантеоне, некоторых эллинистических синкретических культах и пр.), в настоящее время у парсов (См. Парсы) и гебров (См.… … Большая советская энциклопедия
Верховный бог в религии у зороастрийцев и маздеистов, культ к рого в древности и в раннем средневековье был распространен в Ср. Азии и Иране. В Авесте повествуется о вечной борьбе доброго бога А. со злым богом Анхра Майнью. Лит.: Струве В. В.,… … Советская историческая энциклопедия
Верховное божество зороастризма. Творец всех противоборствующих сил. Сыновья близнецы Ахурамазды Спента Майнью (Дух святости) и Ангро Майнью (Дух зла). Посредниками между Спента Майнью и человечеством являются семь бессмертных духов Амеша Спента… … Религиозные термины
- … Википедия
Зороастр учил, что вернейшую охрану от дэвов даёт человеку чистота мыслей, слов и дел; ставил обязанностями человека трудолюбивую жизнь, воздержание от пороков, особенно от лжи, душевное благочестие, добродетель. О грехах он говорил, что они должны искупаться раскаянием. Зороастрийские жрецы истолковали понятие о чистоте в смысле внешней чистоты, и придумали множество заповедей для её сохранения, множество обрядов для восстановления её, если она чем-нибудь нарушена. Эти чрезвычайно точные и подробные правила очищения, и такие же подробные правила относительно жертвоприношений, молитв, богослужебных обрядов превратили религию служения свету в раболепное исполнение мелочных постановлений, в подавляющую формалистику, исказили нравственное учение Зороастра. Он хотел возбуждать к усердному возделыванию земли, к заботе об укреплении нравственных сил, к энергичному труду и к развитию душевного благородства. Зороастрийские жрецы заменили это казуистической системой правил о том, какими делами покаяния и какими обрядами очищаются разные прегрешения, состоящие главным образом в прикосновении к нечистым предметам. Нечистым было в особенности все мертвое, потому что Ормуздом создано живое, а не мертвое. Авеста дает подробнейшие правила предосторожностей и очищений от осквернения, когда в доме кто-нибудь умер и когда хоронят труп. Приверженцы зороастризма не погребали трупы в земле и не сжигали. Их относили на особенные места, приготовленный для того, и оставляли там на съедение собакам и птицам. Иранцы заботливо остерегались, подходить к этим местам.
Если зороастриец осквернился, то чистоту свою он может восстановить только раскаянием и перенесением наказания по уставу благого закона. «Благой закон, – говорится в Вендидаде, – отъемлет все грехи, совершаемые человеком: обман, убийство, погребение мертвых, непростительные дела, множество высоко нагромоздившихся грехов; он отъемлет все дурные мысли, слова и дела чистого человека, как сильный быстрый ветер с правой стороны очищает небо; благой закон совершенно отсекает всякое наказание». Покаяние и очищение состоят у приверженцев зороастризма главным образом в молитвах и заклинаниях, произносимых по определенным временам дня с точным соблюдением предписанных для этого обрядов, и в омовениях мочой коровы или быка и водой. Самое могущественное очищение, снимающее с зороастрийца все скверны, «девятиночное очищение », –чрезвычайно многосложный обряд, который может совершаться только чистым, хорошо знающим закон человеком и имеет силу только в том случае, если этот очиститель грешника получит такое вознаграждение, какого сам хочет. Эти и другие такие же заповеди и обычаи наложили на жизнь зороастрийцев цепи, отнимавшие у него всякую свободу движений, наполнявшие его сердце тоскливым опасением оскверниться. Для каждой поры дня, для каждого дела, каждого шага, для каждого житейского случая были установлены молитвы и обряды, правила освящения. Вся жизнь была подведена под иго служения тягостной зороастрийской формалистике.
Жертвоприношения в зороастризме
О жертвоприношениях у зороастрийцев Геродот рассказывает следующие подробности (I, 131). «У персов нет обычая строить храмы и алтари; они даже считают глупыми тех, кто делает это потому что не думают, как эллины, что боги имеют человеческий вид. Когда они хотят принести жертву, то не воздвигают алтаря, не зажигают огня и не возливают вина; нет у них при жертвоприношениях ни свирелей, ни венков, ни поджаренного ячменя. Когда перс хочет принести жертву, он ведет жертвенное животное на чистое место, молится богу, обыкновенно оплетает тиару миртовыми ветвями. Приносящий жертву не может просить милости у бога себе одному, он должен также молиться за всех персов и за царя. Разрезав жертвенное животное на части и сварив мясо, он устилает землю самою нежною травою обыкновенно клевером, и кладет на эту подстилку все мясо. Когда он сделал это, подходит маг и начинает петь гимн о рождении богов, – так называется у них заклинание. Без мага персы не могут совершать жертвоприношений. После того принесший жертву берет мясо и поступает с ним, как хочет».
У Страбона находим следующие подробности о зороастрийских жертвоприношениях: «У персов есть замечательные здания, называющаяся пиретиями; посредине пиретия стоит алтарь, на котором много пепла, и маги поддерживают на нем вечный огонь. Днём они входят в это здание и молятся с час времени, держа перед огнем связку палок; на головах у них войлочные тиары, спускающиеся по обеим щекам и закрывающие губы и подбородок. – Жертвы приносят они на чистом месте, помолившись и положив венок на животное, приносимое в жертву. Маг, совершив жертву, раздает мясо; каждый берет свой кусок и уходит, не оставляя богам ничего, потому что богу нужна только душа жертвы; но по словам некоторых, они бросают в огонь кусок сальниковой перепонки. Когда они приносят жертву воде, они идут к пруду, реке или ручью, роют яму и режут жертву над нею, принимая предосторожности, чтобы кровь не падала в воду и не осквернила ее. Потом кладут куски мяса на миртовые или лавровые ветви, зажигают костер тоненькими палочками и поют заклинания, возливая масло, смешанное с молоком и медом, но не в огонь и не в воду, а на землю. Заклинания поют они длинные, и при этом держат в руке пучок сухих миртовых палочек».
История священных книг зороастризма
До нас дошли следующие предания о судьбах священных книг зороастризма. Денкард, зороастрийское сочинение, которое парсы считают написанным во времена Сасанидов , говорит, что царь Висташпа повелел собрать все книги, написанные на языке магов, чтобы вера поклонников Ахурамазды имела твердую опору. Книга Арда-Вираф Наме, которая считается написанной тоже еще во времена Сасанидов, говорит, что религия, полученная от бога благочестивым Зороастром, сохранялась триста лет в чистоте. Но после того Ахриман возбудил Искандера Руми (Александра Македонского), и он завоевал и опустошил Иран и убил иранского царя. Он сжег Авесту, которая была написана на коровьих кожах золотыми буквами и хранилась в Персеполе, убил многих зороастрийских жрецов и судей, бывших опорами веры, внес в иранский народ раздор, вражду и смятение. Иранцы не имели теперь ни царя, ни наставника и верховного жреца, знающего религию. Они исполнились сомнений... и у них возникли разные религии. И были у них разные веры, до того времени, когда родился святой Адербат Магресфант, на грудь которого лили расплавленный металл.
Книга Денкард говорит, что уцелевшие отрывки Авесты были собраны еще при парфянских Аршакидах . Затем сасанидский царь Артакшатр (Ардашир ) призвал в свою столицу гербада Тосара, принесшего священные книги зороастризма, которые были прежде того рассеяны. Царь повелел, чтоб они были законом веры. Сын его, Шапур I (238 – 269 по Р. X.) повелел собрать и снова присоединить к Авесте медицинские, астрономические и другие книги, которые были рассеяны по Хиндустану, Руму (Малой Азии) и другим странам. Наконец, при Шапуре II (308 – 380) Адербат Магресфант очистил от прибавок изречения Зороастра и перенумеровал нашки (главы) священных книг.
Зороастрийские боги Ахурамазда (справа) и Митра (слева) вручают знаки царской власти сасанидскому шаху Шапуру II. Рельеф IV века по Р. Х. в Так-е-Бостане
Из этих легенд ясно, что:
1) Зороастр дал священный закон при царе Густаспе (Висташпе). Одно время полагали, что этот Густасп – Гистасп, отец Дария I , и потому думали, что Зороастр жил в середине VI века до Р. X.; это по-видимому подтверждалось другими свидетельствами; а если так, то Зороастр был современником Будды . Кое-кто даже полагал, что в буддизме находятся учения Зороастра. Но исследователи XIX столетия (Шпигель и другие) пришли к выводу, что Висташпа Авесты не Гистасп, отец Дария, а бактрийский царь, живший гораздо раньше, тот Густасп, которым кончается первый цикл иранских преданий, пересказываемых в первых отделах Шахнаме Фирдоуси , и поэтому Зороастр, подобно этому Густаспу или Висташпе, должен быть относим к доисторическому времени. Но это вовсе не значит, что книги, приписываемые ему, принадлежат времени, очень древнему. Они – сборники, мало-помалу составленные зороастрийскими жрецами, одни раньше, другие позже.
2) Предания говорят, что зороастрийские книги были сожжены Александром, что он убивал верующих и подавлял религию. По другим рассказам, он велел перевести на греческий язык книги об астрономии и медицине, а все другие сжечь, и потом эти сожженные книги были восстановлены по памяти (как книги китайские). Эти сказания неправдоподобны; во-первых, они совершенно противоречат политике Александра, старавшегося приобретать расположение азиатов, а не оскорблять их; во-вторых, известия греческих и римских писателей ясно показывают, что священные книги персов продолжали существовать при Селевкидах и парфянах . Но военные бури, разразившиеся над Персией после смерти Александра, и в продолжение многих столетий разрушавшие все в Иране, были, по всей вероятности, очень вредны для зороастризма и его священных книг. Еще гибельнее для этих верований и книг было влияние греческой образованности, которую распространяли повсюду в Иране основанные во всех его областях греческие города. Религия Зороастра была, вероятно, вытеснена более высокой греческой культурой и некоторые из священных книг её утратились в это время. Они тем легче могли погибнуть, что язык, на котором они написаны, был уже непонятен народу. Вероятно, это и послужило поводом к возникновению предания о том, что зороастрийские священные книги были сожжены Александром.
3) Предания говорят, что зороастрийская религия была восстановлена и вновь сделана господствующей в Иране при сасанидских царях Ардашире и Шапуре. Это известие подтверждается историей. Основанием власти низвергшей парфян в III веке нашей эры династии Сасанидов было восстановление староперсидских учреждений и, в частности, национальной религии. В своей борьбе с греко-римским миром, грозившим совершенно поглотить Иран, Сасаниды опирались на то, что они – восстановители староперсидских законов, обычаев и верований. Они называли себя именами староперсидских царей и божеств; восстановили старинное устройство войска, созвали многочисленный собор зороастрийских магов, велели разыскивать священные книги, которые уцелели где-нибудь, учредили сан великого мага для заведывания духовенством, получившим иерархическое устройство.
Главный зороастрийский бог Ахурамазда вручает знаки царской власти основателю династии Сасанидов, Ардаширу I. Рельеф III века по Р. Х. в Нахш-е-Рустаме
Древний «зендский» язык был уже непонятен народу. Не знало его и большинство жрецов; потому Сасаниды велели перевести священные книги на тогдашний народный язык западного Ирана, пехлевийский или гузварешский , – тот язык, на котором сделаны надписи первых времён Сасанидской династии. Этот пехлевийский перевод зороастрийских книг скоро получил каноническое значение. В нем сделано разделение текста на главы и стихи. Было написано множество богословско-филологических комментариев к нему. Очень может, что прославляемые в парсийских преданиях знатоки священного зороастрийского писания, Арда Вираф и Адербат Магресфант участвовали в этом переводе. Но смысл текста священных книг, по-видимому, подвергся в пехлевийском переводе множеству изменений, отчасти, вероятно, потому, что некоторые места подлинника были не поняты переводчиками, отчасти потому, что древний закон уже не охватывал всех общественных отношений современной жизни, и приходилось дополнять его переделками и вставками. Из богословских исследований того времени произошёл трактат, излагающий результаты ученых изысканий о космогонии и других догматах религии Зороастра – Бундехеш . Он написан на пехлевийском языке, и пользуется у парсов большим уважением.
Цари и народ очень строго держались восстановленной зороастрийской религии, цветущим периодом которой были времена первых Сасанидов. Христиане, не хотевшие принять вероучение Зороастра, подверглись кровавому преследованию; и евреи, хотя пользовались большею терпимостью, были много стесняемы в исполнении правил своей веры. Пророк Мани, сделавший попытку соединить в своём манихействе христианское учение с учением Зороастра, был предан мучительной смерти. Войны византийцев с Сасанидами ухудшали положение христиан в Персии, потому что персы предполагали в своих христианах сочувствие к единоверцам; впоследствии, они по политическому расчету покровительствовали несторианам и другим еретикам, отлученным от православной византийской церкви.
Царство Сасанидов пало с гибелью в борьбе с арабами последнего шаха династии, Йездегерда , и по Персии распространился ислам . Но пять столетий прошло прежде, чем совершенно исчезло в ней поклонение огню. Зороастризм так упорно боролся против мухаммеданского владычества, что еще и в X веке были восстания с целью восстановить престол Сасанидов и снова сделать вероучение Зороастра государственной религией. Когда древнее вероучение зороастризма было совершенно побеждено, персидские жрецы и ученые сделались наставниками своих победителей во всех науках; персидские понятия приобрели сильное влияние на развитие мухаммеданской образованности. Небольшая парсийская община держалась некоторое время в горах. Когда преследование достигло и до этого её убежища, она переселилась в Индию и, испытав там много невзгод, нашла себе наконец прочный приют на Гуджаратском полуострове. Там уцелела она доныне, и остается верна древнему учению Зороастра, заповедям и обрядам Авесты. Вендидад и некоторые другие части пехлевийского перевода Авесты, принесенные в Индию этими переселенцами, были тут в XIV веке нашей эры переведены с пехлеви на санскрит и на народное наречие.