Чаша для причастия

(Алтарное вино)

♦ (ENG Communion cup (altar wine)

термин, обозначающий вино, к-рое используется во время совершения таинства причащения . Нек-рые церкви используют одну, общую чашу, из к-рой пьют все причащающиеся. Другие используют индивидуальные чаши. Одни используют для причащения настоящее вино, другие - виноградный сок.

Вестминстерский словарь теологических терминов. - М.: "Республика" . Мак-Ким Дональд К. . 2004 .

Смотреть что такое "Чаша для причастия" в других словарях:

- ♦ (ENG Cup of wine) см. Чаша для причастия …

чаша - сущ., ж., употр. сравн. часто Морфология: (нет) чего? чаши, чему? чаше, (вижу) что? чашу, чем? чашей, о чём? о чаше; мн. что? чаши, (нет) чего? чаш, чему? чашам, (вижу) что? чаши, чем? чашами, о чём? о чашах 1. Чаша это старинный широкий сосуд… … Толковый словарь Дмитриева

- ♦ (ENG common cup) чаша, к к рой прикладывается каждый участвующий в таинстве причастия. В нек рых церквях это таинство совершается таким образом, в других используются индивидуальные чаши для каждого причащающегося … Вестминстерский словарь теологических терминов

Чаша для причастия … Вестминстерский словарь теологических терминов

Древнерусское искусство - средневековый период истории русского искусства, продолжавшийся со времени образования государства Киевская Русь до петровских реформ (9 17 вв.). Возникло в результате слияния традиций восточно славянского языческого искусства и византийской… … Художественная энциклопедия

потир - чаша для причастия, др. русск., русск. цслав., сербск. цслав. потиръ ποτήριον (Антон. Новгор. Л. 28). Из греч. ποτήριον чаша, кубок (Мi. ЕW 260; Фасмер, Гр. сл. эт. 159; ИОРЯС 12, 2, 268; Преобр. II, 116) … Этимологический словарь русского языка Макса Фасмера

ИОАНН НЕПОМУЦКИЙ - [Иоанн Непомук, Ян Непомуцкий, Ян из Помука; лат. Ioannes Nepomucenus; чеш. Jan Nepomucký] (между 1340 и 1350, Помук, ныне Непомук, Чехия 20.03. 1393, Прага), св. католич. Церкви (пам. 16 мая). Из за расхождения сведений в источниках вопрос о… … Православная энциклопедия

Случаи похищения предметов религиозного культа в РФ в 2007-2013 годах - 2013 12 ноября неизвестные похитили церковные реликвии из Троице Сергиевой Лавры в подмосковном Сергиевом Посаде. В период с 14 по 16 октября в деревне Захарово Пермского края неизвестные украли из старообрядческого молитвенного дома 60 икон… … Энциклопедия ньюсмейкеров

«Что приняла и облобызала Святая Церковь - всё для сердца христианина должно быть любезно» - говаривал светоносный батюшка Серафим Саровский. К сожалению, в последнее время просматривается недобрая тенденция подвержения критике церковного предания и богослужебных традиций Русской Православной Церкви, освященных молитвами и практикой сонма святых и новомучеников. Церковнославянский язык богослужения, традиционное символическое понимание определённых моментов литургии, жития отдельных святых, общепринятые нормы православной аскетики (прежде всего дисциплины поста), нравственное учение Церкви - безжалостно подвергаются пересмотру и ревизии некоторыми церковными реформаторами.

В частности, снова поднимается вопрос о смысле и сущности литургии Преждеосвященных Даров (ЛПД). Со своей стороны попытаемся с Божией помощью обозначить проблему и акцентировать внимание на отдельных моментах Преждеосвященной литургии для усвоения традиционного взгляда, в надежде на то, что эта тема будет впоследствии более подробно раскрыта на страницах журнала «Благодатный Огонь».

Тема отнюдь не нова. В ХХ веке этот вопрос рассматривался такими богословами, как проф. Н.Д. Успенский «Коллизия двух богословий в исправлении русских богослужебных книг в XVII веке» и проф. И.А. Карабинов «Св. Чаша на Литургии Преждеосвященных Даров». Различие богослужебных практик, описываемые в этих работах, на протяжении веков является ни чем иным, как литургическим отражением разных богословских взглядов на сам предмет пресуществления Святых Даров.

Итак, главный вопрос состоит в том: можно ли считать, что вино, через погружение в него Святого Агнца, пресуществляется в Кровь Христову? Возможно ли пресуществление только лишь от соприкосновения с Телом Христовым?

Согласно существующей православной литургической практике, если взять простую воду, то освящение её возможно совершить без молитв просто вливанием в неё святой воды, но… здесь никакого пресуществления (т.е. изменения сущности) не происходит, вода остается водою. Освящение в православном понимании - это не пресуществление. Так же можно поступить и с елеем. Пресуществление же хлеба и вина в Тело и Кровь Христову, именно как изменение сущности, происходит только во время Евхаристического канона на полной литургии после соответствующих молитв Церкви через призывание Святого Духа (эпиклезис).

К сожалению, появились либеральные богословы, которые в принципе отрицают пресуществление Святых Даров, как таковое. Действительно, идея претворения в Кровь влитого в Чашу вина от соприкосновения его с освящённым Агнцем получает свою «лигитимность» только при отрицании пресуществления (изменение сущности) хлеба и вина в Тело и Кровь Христову. Полная несостоятельность этого мнения, т.н. «воипостазирования», была показана в богословских статьях прот. Вадима Леонова и свящ. Даниила Сысоева в прошлых номерах журнала «Благодатный огонь» (№ 14, 15 ).

В церковном Предании нет ни одного соборного определения, утверждающего, что вино становится Кровью Христовой от соприкосновения с Агнцем. Если бы подобная идея была истинной, то можно было бы положить простой хлеб в Чашу с Кровью Христовой, и он стал бы Телом Христа без каких-либо молитв. Тогда получается, что и частички, вынутые за здравие и упокоение, которые священник ссыпает в Чашу в конце полной литургии, тоже становятся Телом Христовым. Странное богословие, не правда ли? Зачем тогда их ссыпать после причащения мирян, а не до? Ведь можно было бы тогда ими и причащать. Это уже напоминает какую-то магию. Все получается как в сказке про Золушку или какого-нибудь Гарри Поттера - прикосновение волшебной палочкой превращает тыкву в карету и т.д. А если случайно муха попадёт в Чашу (такие ведь случаи оговариваются «Известием учительным») тогда что?… это тоже станет Телом Христовым?

В Служебнике ясно говорится: «Известно также будет тебе, иерей, что если случится быть большому количеству причастников, то никак не дерзай (по недостатку в святой чаше Божественной Крови или Тела) доливать вино или всыпать простой хлеб в чашу, иначе тяжко согрешишь и подпадешь извержению из сана. В таком случае повели не причастившимся подождать до следующего утра и, отслужив утром, причасти их. Или, взяв из кивота Божественные Таины, хранящиеся ради больных, всыпь их в святую чашу и причасти по обычаю» («Известие учительное»).

Основной смысл ЛПД - не в претворении вина в Кровь Христову вложением Агнца, а совершенно в другом. Блж. Симеон Солунский пишет в 57-м ответе: «Преждеосвященные Святейшие Дары через молитвы ничего не получают, ибо освящены; ибо это доказывают сами молитвы, читаемые на преждеосвященной литургии, потому что оне содержат в себе моления и ходатайство о нас через предлежащие страшныя таинства: тело и кровь Единородного, (моления), умилостивляющия Бога Отца и делающие нас способными к причащению общения Христова… из входов один вечерний (т.е. означающий тоже, что и на вечерни), другой - когда дары переносятся на трапезу, чтобы мы, смотря на них и покланяясь им, освятились через воззрение на Христа благодатию Его».

Также очевидно, что кульминация литургии никак не может происходить после возгласа «Преждеосвященная Святая святым». В этот момент литургии уже предлагается верным приступить к причащению. По сути это уже конец литургии.

Проф. Успенский пишет, что раньше во многих местах Агнец не напоялся Кровью. Вопрос: тогда как может «жертва тайная совершена дориноситься», когда Агнец Кровью не напоен, а в Чаше простое вино? Как может входить Царь Славы, когда в руках у священника только одно Тело Христа? И как после этого диакон может возглашать «прием я (т.е. Преждеосвященные Дары) во святый и пренебесный и мысленный Свой Жертвенник», когда Крови Христовой вообще нет? Утверждение, что «где Тело - там и Кровь», никак не может быть принято в рассмотрение, как имеющее позднее латинское происхождение, и будучи совершено бездоказательным. Зачем, спрашивается, тогда вообще использовать в литургии вино? И тогда почему бы не сказать, что где Тело, там и Кровь, там и Кости? Однако Костей нет, и прп. Максим Исповедник объясняет почему. Естественно, что впоследствии стали везде напоять Агнец Святой Кровию, исправив при этом вкравшиеся литургические ошибки, каковых, как известно, в истории было не мало. Уже сам факт напоения Агнца Кровью говорит о том, что в Чаше простое вино, иначе для чего тогда вообще его напоять? В чем тогда смысл приготовления Ангца на полной литургии, если на ЛПД совершается претворение?

Можно, конечно, предположить, что Святая Кровь, которой напоен Агнец, растворяется в вине. Но тогда речь может идти лишь о концентрации Крови в вине, но не о претворении самого вина в Кровь. Молекулы Св. Крови, испаряясь, присутствуют и в воздухе в некоторой концентрации. Но разве этого достаточно для причащения? Ясно, что нет.

Под «освященным вином» в Чаше в «Изъявлении о неких исправлениих в служении Преждеосвященныя литургии» подразумевается просто благословленное вино. Также и у блж. Симеона Солунского, находящееся в Чаше вино нигде не называется Кровью, как пытаются в этом упорно убедить нас либеральные литургисты, но только освященным вином .

Об этом говорится и в Служебнике, в котором строго запрещается потреблять вино из святой Чаши до потребления Святых Даров: «Диакон же тогда из Чаши не пиет, но по заамвонной молитве и по потреблении оставшихся частиц Святых Таин (Аще же служит един иерей без диакона, и той, по причащении Святых Таин, из Чаши не пиет, но по совершении литургии и по потреблении Святых Таин. Ибо аще и освященно есть вложением Частицы, но не пресущественно в Кровь божественную, понеже над ним словеса священия не чтошася зде, яко бывает в литургиях Василия Великого и Иоанна Златоустаго)» («Изъявление о некиих исправлениих в служении Преждеосвященныя литургии»).

Отсюда - и проблема причащения младенцев до 7 лет, которым частичка Тела Христова не преподается. Если в Чаше только освященное вино, то разве будет это являться причащением для младенцев? Разумеется, нет. И нет никаких проблем причастить младенца в субботу или воскресенье, когда совершается полная литургия.

Тогда для чего вообще нужна Чаша в ЛПД, задают вопрос либеральные мыслители? Ответ: для того, чтобы затвердевшие Святые Дары могли размокнуть в вине и стать приемлемыми для причащения, а также для удобства причащения по аналогии с полной литургией: «Егда же от чаши пиеши, или диакону подаваеши, ничтоже глаголи: ибо тамо простое есть вино, а не Владычняя Кровь, точию церимониялнаго ради обиходу употребляема бывает, вместо полоскания уст» (Требник свт. Петра Могилы).

Поэтому, если кто-либо когда-либо и считал, не имея на это соборных определений, на уровне личного мнения или местного обычая, что в Чаше вино автоматически становится Кровью от соприкосновения с Агнцем , то это является не свидетельством коллизий богословских мнений, а скорее напоминает самый настоящий коллапс литургического богословия.

Вниманию читателей портала предлагается статья протоиерея Константина Буфеева, являющаяся откликом на публикацию председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата и Синодальной библейско-богословской комиссии митрополита Волоколамского Илариона (Алфеева) - «Евхаристическая чаша на соборной Литургии» (ЖМП №9, 2011 г.). Статья протоиерея Константина Буфеева публикуется в авторской редакции с сохранением авторской орфографии и пунктуации. К обсуждению статьи приглашаются читатели портала, заинтересованные в литургической проблематике и готовые представить собственное аргументированное мнение по обсуждаемому вопросу. Напоминаем, что мнение редакции может не совпадать с мнением авторов публикаций.

...Еще верую, яко сие самое есть пречистое

Тело Твое, и сия самая есть честная Кровь Твоя...

(Из литургической молитвы перед Святым Причастием)

При большом количестве причастников на Божественной литургии после завершения евхаристического канона Кровь Христова из одного потира специальным ковшом разливается по нескольким меньшим чашам. Это - удобная, известная и общеупотребительная церковная практика.

В ЖМП №9 2011 года напечатана статья митрополита Илариона (Алфеева) «Евхаристическая чаша на соборной Литургии», в которой он предлагает произвести изменение в традиционном проведении Литургии. В конце статьи автор формулирует свое предложение как «более практичный вариант: чаши с вином ставятся на престол рядом с главной чашей после великого входа, например при начале пения Символа веры» .

Смысл этого «более практичного варианта» проведения Литургии сводится к следующему. Над одной «главной чашей» производятся все необходимые священнодействия - молитвы на проскомидии, великий вход, благословение во время евхаристического канона. При этом другие меньшие «чаши с вином» никак не участвуют в литургических действиях - ни в проскомидии, ни в великом входе, ни в анафоре. Просто после причащения духовенства (из главного потира) к вину, содержащемуся в этих меньших чашах, добавляется Тело Христово, и они используются для причащения мiрян. Таким образом, мiрян причащают не Телом и Кровью Господа, но Телом Христовым и вином.

Мысль, ранее неслыханная. Однако обоснованию именно этого радикального литургического нововведения и посвящена рассматриваемая статья митрополита Илариона. При этом, его аргументация вызывает много возражений - как в целом, так и в деталях.

1. Неудачный «экуменический» синтез

В церковной практике встречаются следующие виды причастия.

1. Причастие Телом и Кровью Христовыми. Так причащаются православные священнослужители в алтаре и мiряне в храме. Отличие между ними состоит лишь в том, что мiрянам Святые Тайны преподаются из чаши посредством лжицы , а духовенство причащается раздельно - сперва Телом, потом Кровью.

2. Причастие Кровью Христовой. Так причащают младенцев и некоторых больных, не способных проглотить частичку Святого Тела. Этот способ причащения применяется как вынужденная полумера и не считается нормальным и полноценным.

3. На католическом Западе была вековая традиция, когда мiряне причащались лишь облатками, в которых нет Крови Христовой.

4. Наконец, в протестантской традиции при воспоминании Тайной вечери все верующие причащаются хлебом и вином.

Отметим, что на Литургии Преждеосвященных Даров в чашу вливается обычное вино, но при этом Святой Агнец содержит в себе истинное Тело Христово, пропитанное истинной Кровью Господней. Не случайно поэтому младенцев, неспособных принять сознательно частицу Святых Даров, на этой Литургии не причащают. Это обусловлено тем, что вино в данном случае является не Святыней, но лишь средой, в которую вложены Святые Дары.

Подобным образом, при причащении больных запасными Дарами Тело и Кровь Христовы погружаются в сосуд с вином. Если же больной не в состоянии проглотить частицу запасных Даров, причащение следует проводить не вином, в которое вложена Святыня, но Кровью Христовой, взятой с последней Божественной литургии.

Причащения вином Православная Церковь никогда не знала.

Митрополит Иларион предлагает именно такой принципиально новый способ причащения .

Этот новый способ, по сути, представляет собой «экуменический» синтез, причем из инославной практики взято все худшее. Как у католиков, мiряне лишаются причастия Кровью Господней. Как у протестантов, верующим вместо этого предлагают вино из чаши. Отсутствует лишь одно - причащение православных людей как Телом, так и Кровью Христовой, указывая на которую Господь сказал: Пийте от нея вси (Мф. 26,27).

При этом у католиков и протестантов обмана не происходит. Первые знают, что мiрянам Кровь Христова не предлагается (такова уж их традиция), другие не сомневаются в том, что в чаше причастия содержится вино.

Новый способ причащения основан на подлоге. В то время как над вином в малых чашах не производится никаких литургических священнодействий, их содержимое, тем не менее, почему-то предлагается верующим как истинная Кровь Христова.

Между прочим, если из такой малой чаши причастить младенца, это будет еще один вид причастия - просто вином...

Во время анафоры звучат слова: «Твоя от Твоих, Тебе приносяще о всех и за вся » . Диакон сопровождает этот молитвенный возглас, «преложь руце крестообразне, и подъемь святый дискос и святый потир » , но содержимому этого потира , возносимого на Литургии, не причастны никто из мiрян. Они причащаются из других чаш, в которые никто не вливал Кровь Христову.

Происходит очевидная подмена, профанация Святыни.

2. Вино - или Кровь Христова?

На Тайной вечери были, по меньшей мере, две чаши с вином. Одна - чаша хвалы (Лк. 22,17), исполненная плода лознаго (то есть виноградного вина). Другая - чаша по вечери (Лк. 22,20), про которую Господь сказал: Сия чаша - Новый Завет Моею Кровию , яже за вы проливается . Вино могло находиться и в других сосудах, из которых оно наливалось в чаши для питья. Но все прочее вино, кроме наполнявшего чашу Новаго Завета , оставалось просто вином, и лишь на эту единственную чашу указал Христос, как на содержащую Его Святую Кровь: Сия есть Кровь Моя Новаго Завета (Мф. 26,28).

В любом алтаре также обычно содержится вино - в бутылках, в графинах, в канистрах. Вино используется для запивки после причастия духовенства и мiрян. Оно необходимо для освящения «пшеницы, вина и елея» на всенощном бдении перед Литургией. Но вино всегда остается просто вином, кроме одного единственного исключения - Святой Евхаристической Чаши, в которой оно прелагается в Кровь Христову.

Не всякий хлеб - Тело Христово, и не всякое вино - Кровь Христова. Но лишь только те предложенные дары становятся Евхаристической Святыней, на которые диакон указывает предстоятелю - архиерею или священнику.

«- Благослови, владыко, святый хлеб.

- И сотвори убо хлеб сей честное Тело Христа Твоего.

- Аминь. Благослови, владыко, святую чашу.

- А яже в чаше сей - честную Кровь Христа Твоего.

- Аминь. Благослови, владыко, обоя » .

В этом диалоге диакон, безусловно, указывает ровно на одну «святую чашу» (а не на «чаши»), а выражение «обоя» относится ровно к двум предметам - одному дискосу и одному потиру.

Не прелагается в Тело Христово никакой иной хлеб, содержащийся в алтаре - ни служебные просфоры, ни антидор на жертвеннике, ни даже те хлебные частицы, которые вместе с Агнцем находятся на дискосе на престоле в момент произнесения приведенных слов.

Подобным образом, никакое другое вино, кроме содержащегося в «чаше сей» , не прелагается в Кровь Христову и не должно так называться.

3. «Актуальность» темы

Митрополит Иларион обосновывает «актуальность» своего предложения тем, что прежней нормой российского благочестия «считалось причащение несколько раз в год», в то время, как «в наши дни причащение раз в месяц... фактически стало нормой для воцерковленных людей, а многие из них приступают ко святому причащению в каждый праздничный и воскресный день» .

Автор подразумевает, что причастников раньше было намного меньше, и поэтому обходились одной чашей. Теперь же, из-за увеличения количества причащающихся, якобы, необходимо использовать несколько потиров за одной Литургией.

Но так ли это?

На самом деле, в прежние века в определенные праздники причастников было не меньше, чем в наше время. Действительно, по самым оптимистическим оценкам сегодня количество воцерковленных православных людей не превышает 2 - 5 % от общего населения страны. В Российской же Империи на первой седмице Поста и в Великий Четверток говело и причащалось намного больше верующих.

Поэтому вместительный объем евхаристических сосудов раньше был не менее востребован, чем сегодня - по крайней мере, в некоторые дни.

Другой аргумент в обоснование «актуальности» авторского предложения: «После многих лет гонений Церковь обрела свободу, и это привело к резкому росту числа клириков и, следовательно, увеличению числа причастников в священном сане за соборными службами» .

Бесспорно, что сегодня клириков у нас в Церкви стало гораздо больше, чем в годы воинствующего атеизма. Но - существенно меньше, чем сто или двести лет назад, когда духовенство составляло целое сословие. Если учесть, что при соборном богослужении, согласно канонам, должны причащаться все священнослужители, то аргумент владыки митрополита вновь оказывается несостоятельным.

А значит - нет и повода для литургических нововведений.

4. Правило - или исключение?

Митрополит Иларион пишет: «В наши дни на архиерейской Литургии, особенно при большом стечении молящихся, нередко за богослужением употребляется потир (чаша) весьма внушительного размера, высотой едва ли не в половину человеческого роста и объемом в три, пять, а то и девять литров» .

Трудно представить таких священнослужителей, чей рост составлял бы высоту двух девятилитровых потиров - то есть около 1 метра. Тем не менее, владыка Иларион развивает эту мысль в своей статье: «На вопрос о том, можно ли до освящения Святых Даров ставить на престол не одну огромную чашу, а несколько чаш обычного размера, отвечают: нельзя» .

«Нельзя» - ответ правильный.

Почему же «нельзя»? - Да потому, что такой практики Церковь не знает. Никто из Святейших Патриархов от Тихона до Алексия II так никогда не служил. Так вообще не служил никто за последние 1000 лет в Русской Православной Церкви. О служении Литургии на многих потирах не говорил ни один из известных нам Святителей. Живое церковное Предание подобному не учит, и поэтому так служить нельзя.

На самом деле, конечно, служить можно как угодно - и на одной чаше, и на тридцати трех. Можно использовать и виноградное вино, а можно и забродивший ягодный сок. Можно литургисать на пяти пшеничных просфорах, а можно и на краюхе лагерного хлеба с мякиной и отрубями. Можно служить на освященном престоле в православном храме, а можно на лесном пне или тюремных нарах. В каких-то случаях оправданы и даже неизбежны искажения уставной нормы. Во время гонений или в узах темничных при служении Литургии невозможно соблюсти все тонкости благочестивых предписаний и требований совершения Евхаристии. Можно служить без книг, «по памяти».

Но все подобные примеры, допустимые в исключительных случаях, вменятся в грех и будут в осуждение тем священнослужителям, кто сознательно отклоняется от православного благочестия. Нельзя богословски оправдывать отступление от священной церковной традиции. Нельзя без всякого повода искажать символическое содержание православного богослужения.

Одно дело - при отсутствии нормального вместительного потира провести Литургию на нескольких чашах ради многих причастников, осознавая это как прегрешение, требующее исправления. Совсем иное дело - подводить «богословскую базу» под такое нарушение и ратовать за «возрождение» мнимой «византийской» традиции.

В конце своей статьи владыка верно отметил: «Если буквально руководствоваться византийской традицией , то следовало бы ставить необходимое количество чаш на жертвенник уже на проскомидии, а затем выносить их все на великий вход» . С этим замечанием следует, безусловно, согласиться: если уж служить на нескольких потирах, они все непременно должны полноценно участвовать в богослужении. К сожалению, митрополит Иларион вовсе не предлагает «буквально руководствоваться» такой «византийской» традицией, но предлагает просто ставить малые чаши с вином на престол «после великого входа».

То, к чему призывает митрополит Иларион, можно потерпеть как исключение, как временное и досадное положение, когда по техническим причинам, по бедности или иным обстоятельствам не удается служить Литургию нормально - то есть на одном вместительном потире .

5. О символизме единой литургической чаши

Митрополит Иларион так передает мысль своих оппонентов: «При этом (они) еще приводят "богословский" аргумент: ведь мы все причащаемся "от единаго хлеба и от единой чаши", как же можно ставить на престол несколько чаш? Это, мол, нарушает евхаристический символизм» .

Следует твердо повторить: использование нескольких чаш действительно нарушает евхаристический символизм. Несомненно, единая евхаристическая чаша соответствует и буквальному, и символическому воспоминанию Тайной вечери. Множество же мелких чаш не отражают правды евангельского свидетельства и, в самом деле, нарушают духовную символику Божественной Трапезы.

Этот аргумент является богословским (без кавычек!) в самом исконном апостольском и святоотеческом смысле.

Един бо есть Бог, и един Ходатай Бога человеком, Человек Христос Иисус, давый Себе избавление за всех (1Тим. 2,5-6).

Блаженный Симеон Солунский подтверждает: «И освящая священную чашу (а не «чаши» - прот. К.Б.) в Нем, Христе Боге нашем, давшем нам Себя, мы, как заповедано, даем в любви пить от ней (а не «от них» - прот. К.Б.) и всем братиям, становясь едино , как молился Он (Ин. 17,11), и, будучи едино с Ним и с Отцем и Духом, как Он сказал (Ин. 17,21)» .

6. Что подтверждает вход с пустыми чашами?

Автор приводит несколько исторических фактов из литургической практики древности и делает следующий вывод. «Итак, совершение Божественной литургии на многих чашах и многих дискосах - это не просто некий казус, но совершенно обычная византийская практика, которая, более того, при архиерейском богослужении была даже нормативной. Почему же она исчезла в поствизантийскую эпоху?» .

На самом деле, тезис о «нормативности» требует более убедительного доказательства и проработки. Он больше похож на авторскую интерпретацию и далек от очевидности. Безусловным историческим фактом является то, что эта «обычная византийская практика» нигде не наблюдалась на протяжении последней тысячи лет.

Примечательно следующее любопытное свидетельство, приводимое владыкой Иларионом: «В течение некоторого времени практика совершать великий вход с перенесением в процессии многих чаш еще сохранялась - но чаши, кроме одной главной чаши с вином, стали носить пустыми » .

Аналогичная практика была и в дониконовской Руси: «На великий вход переносили не только дискос и чашу с евхаристическими хлебом и вином, но и другие пустые сосуды » .

Быть может, в этом и заключается «византийский секрет» служения Литургии на многих чашах?

Ведь если сосуды вносили пустыми - значит, в них освящения вина не производилось! Другими словами, и в Византии, и в дониконовской Руси соблюдался известный нам принцип: разлитие Крови Христовой по малым чашам осуществлялось после освящения евхаристического вина в одном потире.

Таким образом, молитвы анафоры (как и у нас сегодня) проводились над одной евхаристической чашей, наполненной вином во время проскомидии. Блаженный Симеон Солунский так писал о ней: «Чаша же изображает собою ту чашу, в которой Спаситель священнодействовал кровь Свою» .

Внесение пустых чаш на великом входе не вызывает смущения, поскольку никакого нарушения литургического символизма при этом не происходит. В самом деле, хотя эти сосуды используются в дальнейшем богослужении, они остаются пустыми до тех пор, пока евхаристическое вино в главном потире не будет преложено в Кровь Христову. Тогда малые чаши в конце Литургии будут наполнены Кровью Христовой и понадобятся для причастия мiрян. Поэтому, их внесение на великом входе вполне уместно и даже оправдано , поскольку придает службе дополнительную торжественность. Внесение вспомогательных чаш можно сравнить с внесением на великом входе лжицы и копия.

7. О лжице и копии

Митрополит Иларион спрашивает: «Что мешает в наши дни вернуться к византийской практике совершения Литургии на многих чашах?» .

Отвечаем: тысячелетняя традиция.

Многие древние обычаи ушли в безвозвратное прошлое. Древняя Византия знала практику причащения мирян без лжицы . Из этого никак не следует, что допустимо и нам сегодня обходиться без этого предмета, как обходятся без него католики.

На Тайной вечери и в эпоху ранней Церкви при хлебопреломлении не использовалось общепринятое сегодня копие . Можно спросить: «Что мешает нам вернуться к апостольской практике раздробления Святого Хлеба руками?»

Ответ будет тот же: тысячелетняя традиция.

Использование лжицы и копия удобно и практично. Но главное не это, а то, что их использование органично соответствует содержанию священнодействий Божественной литургии от проскомидии до причастия. Достаточно вспомнить, что во время приношения Бескровной Жертвы эти два предмета символически изображают Копье и Трость, находящиеся на престоле рядом с Крестом Спасителя. Поэтому их естественно вместе с напрестольным крестом, как это принято, выносить на великом входе.

В отличие от литургического использования лжицы и копия, служение на нескольких потирах с вином не подчеркивает евангельский символизм Евхаристии, но разрушает его.

Быть может, именно поэтому Православная Церковь отказалась от подобной «византийской практики» (если вообще когда-либо применяла её).

8. Несколько слов о православной эстетике

Поспешим согласиться с митрополитом Иларионом в двух его аргументах.

1. «Одна большая чаша наглядно символизирует единство Церкви в Евхаристии и как бы иллюстрирует слова из анафоры святителя Василия Великого: "Нас же всех, от единаго Хлеба и Чаши причащающихся, соедини друг со другом во единаго Духа Святаго причастие"» .

2. «Торжественность и величие, которые можно усмотреть в совершении Литургии на огромных сосудах» .

Мы были бы полностью единодушны с владыкой, если бы он на этом остановился. Но...

Но он, к сожалению, продолжил свою мысль, повернув ее «в другую сторону»: «Но те же аргументы можно повернуть и в другую сторону . Во-первых, кому-то неестественно большие дискос и чаша могут показаться гротескными и неэстетичными » .

Если «кому-то» традиционная православная эстетика покажется «гротескной и неэстетичной» - это еще не повод для отказа от нее. Кому-то могут показаться «гротескными и неэстетичными» иконы или кресты на храмах, или литургические облачения, или сами православные храмы.

В защиту употребления больших дискоса и чаши можно сказать следующее. Конечно, в таких грандиозных соборах, как храм Христа Спасителя в Москве или Исаакиевский собор в Петербурге, где в огромных алтарях располагаются внушительных размеров престолы, вполне прилично и эстетически оправдано использовать в богослужении именно крупные литургические сосуды. (Гармония при использовании больших сосудов может разрушиться лишь в домовых храмах, где престол не превышает квадратного аршина).

9. О недопустимости раздробления Святых Даров прежде их преложения

Другой аргумент автора: «Во-вторых, даже при использовании огромного потира Святая Кровь из него все равно в конце концов разливается на много чаш , из которых причащаются верующие: следовательно, к моменту причащения на престоле так или иначе уже стоит не одна чаша, а много чаш» .

Следует вести речь не о том, что Святая Кровь перед причащением мiрян «все равно в конце концов разливается на много чаш» (это и так очевидно) - а о том, что причащаться все верующие должны Кровью Христовой из единого потира . Единый Агнец ведь перед причастием также дробится на множество частей, но это не означает, что на проскомидии его можно заменить грудой хлебных кусочков (наподобие католических облаток).

Митрополит Иларион отвергает символику Единого Евхаристического Приношения Господа Иисуса Христа, мотивируя тем, что Святые Дары «все равно» раздробляются.

Конечно, Тело Христово - «ломимое», а Кровь Христова - «изливаемая». Но при этом Тело и Кровь принадлежат Единому Господу, что символически изображается на Божественной литургии в виде единого Агнца на дискосе и единого потира.

Раздробление Тела Христова и распределение Крови Христовой верующим в таинстве причастия - цель и итог евхаристической молитвы, ее кульминация. Недопустимо проводить раздробление хлеба и разлитие вина по потирам прежде пресуществления Святых Даров.

10. О добавлении вина в потир

Наконец, автор представляет еще один аргумент: «Кроме того, при служении на одной огромной чаше литургический символизм тоже нарушается, только иным образом . Ведь в потир обязательно доливается после великого входа вино, но это доливаемое вино, в отличие от уже находящегося в чаше, не было влито на проскомидии с произнесением положенных слов и не участвовало в процессии великого входа. А эта процессия также нагружена различной символикой» .

Следует заметить, что вовсе не «обязательно» доливать вино в потир после великого входа. Вернее было бы сказать, что доливание вина, согласно «Известию учительному» Служебника, в случае необходимости «допускается» (к примеру, если на Литургию в будний день неожиданно прибыла большая группа паломников...). Этой возможностью и пользуются иногда священнослужители, добавляя необходимое количество вина в потир прежде его преложения в Кровь Христову. Но, повторимся, делать это вовсе не обязательно.

Подобное добавление вина отчасти нарушает цельность литургического действия и его символическое наполнение. Следует признать нормой, когда весь используемый объем евхаристического вина участвует в проскомидии, великом входе и молитвах анафоры. При этом заметим, что в большой потир легче, чем в малый влить такое необходимое количество вина, чтобы не возникало потребности добавлять его после Херувимской песни.

Однако следует учесть, что доливание вина в потир перед началом служения евхаристического канона имеет цель вполне благочестивую и оправданную - наполнить до краев Христову чашу (это любил подчеркивать Святейший Патриарх Алексий II). «Литургический символизм» при этом не столько «нарушается», сколько «исправляется» - кто посмеет отрицать символическое значение евангельской полноты Чаши Христовой? Ибо благоугодно было Отцу, чтобы в Нем обитала всякая полнота , и чтобы посредством Его примирить с Собою все, умиротворив через Него Кровию Креста Его, и земное и небесное (Кол. 1,19-20).

На проскомидии вино иногда не вливается в потир до краев исключительно из-за риска расплескать его содержимое во время великого входа.

Во всяком случае, несопоставимыми являются действия по доливанию вина до краев в единую евхаристическую чашу прежде начала анафоры и то, что предлагается в рассматриваемой статье - использовать другое вино в других чашах , никак не участвующих в литургической анафоре.

11. О чаше и Чаше

Митрополит Иларион пишет: «Cам аргумент в пользу "единой чаши" как якобы символизирующей единство Евхаристии может быть оспорен » .

Однако для того, чтобы «оспорить» символику единой ехаристической чаши, требуются аргументы более весомые, чем те, что предлагает автор. Аргументация владыки такова: «Во-первых, византийцы прекрасно знали слова своей собственной анафоры, что не мешало им совершать Литургию на многих чашах»

В конце XX века в богослужебной практике Русской Православной Церкви произошла важнейшая перемена: почти повсеместно установилось значительно более частое, чем это было принято раньше, причащение мирян.

Большинство мирян и даже священнослужителей, в особенности те, кто пришли в Церковь в последние двадцать лет назад, уже не помнят, что не так давно нормой считалось причащение несколько раз в год: один-два раза в Великом посту (обычно на первой и Страстной седмицах) и один-два раза — в остальное время года (как правило, в день ангела; иногда еще и в Рождественский или Успенский посты). Такова была практика дореволюционной Русской Церкви, отраженная в «Катехизисе» святителя Филарета Московского: «Древние христиане причащались каждый воскресный день; но из нынешних немногие имеют такую чистоту жизни, чтобы всегда быть готовыми приступить к столь великому Таинству. Церковь материнским гласом завещевает исповедоваться перед духовным отцом и причащаться Тела и Крови Христовых ревнующим о благоговейном житии — четырежды в год или каждый месяц, а всем — непременно однажды в год» (1). В наши дни причащение раз в месяц, о котором святитель Филарет говорит как об особом подвиге «немногих», фактически стало нормой для воцерковленных людей, а многие из них приступают ко святому причащению в каждый праздничный и воскресный день.

Еще одна важная перемена состоит в значительном увеличении количества соборных служб. После многих лет гонений Церковь обрела свободу, и это привело к резкому росту числа клириков и, следовательно, увеличению числа причастников в священном сане за соборными службами.

Настоящая статья посвящена не оценке этих явлений в целом, а анализу одного из их частных последствий, а именно практики совершения Божественной литургии с использованием чаши большого объема.

В наши дни на архиерейской Литургии, особенно при большом стечении молящихся, нередко за богослужением употребляется потир (чаша) весьма внушительного размера, высотой едва ли не в половину человеческого роста и объемом в три, пять, а то и девять литров. Евхаристические чаши объемом свыше литра употребляются и в приходском богослужении — особенно в многоштатных приходах в большие праздники. При использовании многолитровых чаш во время проскомидии, как правило, в потир вливается лишь часть приготовленного к освящению вина с водой, а основной объем доливается после великого входа, поскольку нести многокилограммовый сосуд на великом входе нелегко. Затем, по завершении евхаристической молитвы и по возгласе «Святая святым», пречистая Кровь Христова разливается из большого потира по чашам обычного размера, то есть объемом 0,5-0,75 литра. Таким образом, основной объем евхаристического вина — и затем Святой Крови — находится в главной чаше не в течение всей Литургии, а лишь на протяжении ее «освятительной» части, от великого входа и до причащения духовенства.

По мнению многих священнослужителей, ситуация многолюдной службы с большим числом причастников не предусматривает иного выхода, кроме как использование огромной чаши с доливанием в нее вина и последующим разливанием из нее Святой Крови на несколько чаш. И на вопрос о том, можно ли до освящения Святых Даров ставить на престол не одну огромную чашу, а несколько чаш обычного размера, отвечают: нельзя. При этом еще приводят «богословский» аргумент: ведь мы все причащаемся «от единаго хлеба и от единой чаши», как же можно ставить на престол несколько чаш? Это, мол, нарушает евхаристический символизм.

Что же предписывала в аналогичной ситуации традиция Древней Церкви, в которой одновременное причащение множества причастников в огромных храмах (вспомним базилики, построенные св. императором Константином Великим или константинопольский храм Святой Софии Премудрости Божией) отнюдь не было редкостью?

Особое значение среди древних церковных свидетельств имеют данные о богослужении в Константинополе и Византии вообще, поскольку наша богослужебная традиция является наследницей и прямым продолжением византийской. Археологические данные свидетельствуют о том, что даже самые большие византийские потиры не превосходили объем 0,75-1 литра (2). Очевидно, что одной такой чаши для богослужения в храме Святой Софии было бы явно недостаточно. Что же делали византийцы? Святоотеческие и литургические источники дают однозначный ответ: они совершали Евхаристию одновременно на многих сосудах (3). Кстати, и дискосов с лежащими на них Агнцами могло быть несколько.

Впервые о многих потирах за Божественной литургией упоминают «Апостольские постановления» (VIII. 12. 3) — сборник раннехристианских документов, окончательно отредактированный около 380 года в Антиохии (4). Применительно к Константинополю о множестве дискосов и чаш в чине Божественной литургии свидетельствует «Пасхальная хроника» VII века (5). Эти данные подтверждает преподобный Максим Исповедник, который дополнительно дает символическое толкование тому, почему на Литургии должно быть обязательно нечетное количество чаш (6). В целом ряде византийских сборников богослужебных текстов, начиная с «Барбериновского евхология», древнейшей сохранившейся рукописи византийского Служебника и Требника (Vat. Barb. gr. 336, кон. VIII в.), а в особенности — в списках, предназначенных для архиерейского богослужения, в рубриках чина Божественной литургии, говорится не о «чаше», а о «чашах» (7). Указания на многие чаши за Литургией содержатся в византийском чинопоследовании Патриаршей и архиерейской Литургии XIV века, составленном Димитрием Гемистосом (8). Наконец, иконография великого входа в византийских и балканских фресках XIV-XVI веков тоже представляет множество чаш.

Помимо простого упоминания многих чаш на Литургии, некоторые византийские источники содержат и уставные указания о том, как следует совершать Евхаристию, если чаш несколько. Святитель Симеон Солунский пишет, что слова проскомидии не меняются, «даже если чаш бывает много» (9). В описанном Димитрием Гемистосом чине Литургии говорится, что по великом входе Патриарх ставит дискос на престол, а чаши попарно расставляет с обеих сторон дискоса (10). В написанном в конце XI века письме Константинопольского Патриарха Николая III Грамматика (11) епископу Галлипольскому Павлу подробно говорится о том, что дискосы ставятся в форме креста, а чаши — между плечами этого креста.

Итак, совершение Божественной литургии на многих чашах и многих дискосах — это не просто некий казус, но совершенно обычная византийская практика, которая, более того, при архиерейском богослужении была даже нормативной. Почему же она исчезла в поствизантийскую эпоху? Очевидно, ее исчезновение связано с установлением практики редкого причащения и общей тенденцией к уменьшению размеров храмов (12). В небольших храмах при немногих причащающихся потребность в использовании значительных объемов евхаристического вина отпала — а вместе с ней отпала и необходимость совершения Литургии на многих сосудах.

При этом в течение некоторого времени практика совершать великий вход с перенесением в процессии многих чаш еще сохранялась — но чаши, кроме одной главной чаши с вином, стали носить пустыми. Уже святитель Симеон Солунский описывает такую практику и, более того, дает ей объяснение, утверждая, что перенесение пустых чаш на великом входе происходит «в знак почитания честных Даров» (13). Аналогичная практика была известна и в дониконовской Руси: в богослужении крупнейших древнерусских соборов в праздники на великий вход переносили не только дискос и чашу с евхаристическими хлебом и вином, но и другие пустые сосуды, в том числе — сионы, то есть дарохранительницы (14). Обычай переносить во время великого входа, помимо дискоса и чаши, также и дарохранительницу доныне сохраняется в Русской Церкви в чине Патриаршей интронизации (15).

Возвращаясь к современной церковной ситуации, можно поставить вопрос: что мешает в наши дни вернуться к византийской практике совершения Литургии на многих чашах? Для ответа на этот вопрос следует оценить положительные и отрицательные стороны совершения Литургии на одном многолитровом потире. Первой положительной стороной является то, что одна большая чаша наглядно символизирует единство Церкви в Евхаристии и как бы иллюстрирует слова из анафоры святителя Василия Великого: «Нас же всех, от единаго Хлеба и Чаши причащающихся, соедини друг со другом во единаго Духа Святаго причастие». Вторая положительная сторона — торжественность и величие, которые можно усмотреть в совершении Литургии на огромных сосудах.

Но те же аргументы можно повернуть и в другую сторону. Во-первых, кому-то неестественно большие дискос и чаша могут показаться гротескными и неэстетичными. Во-вторых, даже при использовании огромного потира Святая Кровь из него все равно в конце концов разливается на много чаш, из которых причащаются верующие: следовательно, к моменту причащения на престоле так или иначе уже стоит не одна чаша, а много чаш. Кроме того, при служении на одной огромной чаше литургический символизм тоже нарушается, только иным образом. Ведь в потир обязательно доливается после великого входа вино, но это доливаемое вино, в отличие от уже находящегося в чаше, не было влито на проскомидии с произнесением положенных слов и не участвовало в процессии великого входа. А эта процессия также нагружена различной символикой.

Кроме того, сам аргумент в пользу «единой чаши» как якобы символизирующей единство Евхаристии может быть оспорен. Во-первых, византийцы прекрасно знали слова своей собственной анафоры, что не мешало им совершать Литургию на многих чашах. Во-вторых же, — и это главное, — в анафоре Василия Великого речь идет не о чаше на той или иной конкретной Литургии, а о Христовой Чаше как таковой — о Чаше пролитой Им за весь мир пречистой Крови. Эта Чаша — одна и та же во всех храмах по всему миру, сколько бы потиров ни стояло на престоле. Как множество потиров во множестве храмов суть одна и та же единая Чаша Христова, так и множество чаш, стоящих на престоле одного храма во время Божественной литургии, суть одна и та же Чаша.

Впрочем, написать эту статью побудили нас соображения не богословского или церковно-исторического, а практического характера. Они связаны прежде всего с необходимостью при служении на одном большом потире переливать Святую Кровь из него в обычные потиры меньших размеров. Уже сам объем такого потира значительно осложняет любые манипуляции с ним — а тем более, когда они касаются Святой Крови, ни одна капля которой не должна быть утрачена в процессе разливания по чашам. Автору этих строк неоднократно приходилось быть свидетелем весьма прискорбных сцен: когда, разливая Святую Кровь из огромной чаши, священник проливал значительные ее объемы на антиминс, престол, собственное облачение, даже на пол. Ведь иной раз потир бывает столь велик, что священник, стоя у престола, даже не видит его содержимое и разливает Святую Кровь «на ощупь». Наглядным свидетельством таких сцен являются и залитые Святой Кровью антиминсы, лежащие на престолах многих наших храмов.

Другая практическая сложность связана с потреблением оставшихся после причащения Святых Даров, поскольку при использовании большой чаши бывает трудно заранее правильно определить необходимое количество евхаристического вина, да и замывание большой чаши — не всегда простая задача. Наконец, использование больших потиров недостаточно оправдано экономически — например, на приходах архиерейские и многолюдные праздничные службы случаются не так уж часто, но ради них приходским общинам приходится тратить большие средства на приобретение дорогих объемных чаш, используемых затем лишь от случая к случаю.

На наш взгляд, описанные трудности при использовании многолитровых потиров должны заставить нас вспомнить о византийской практике совершения Божественной литургии на многих чашах обычных размеров, многократно и однозначно засвидетельствованной в целом ряде источников. В соответствии с этой практикой, несколько чаш должно оказываться на престоле не после освящения Святых Даров, а до их освящения — с тем, чтобы к моменту преложения вина в Кровь Христову на престоле стояли все чаши, из которых затем будут причащаться верующие. При этом, если буквально руководствоваться византийской традицией, то следовало бы ставить необходимое количество чаш на жертвенник уже на проскомидии, а затем выносить их все на великий вход. Можно, впрочем, предложить и менее радикальный, но более практичный вариант: чаши с вином ставятся на престол рядом с главной чашей после великого входа, например при начале пения Символа веры. И в том и в другом случае исчезнет риск пролития Святой Крови при разливании ее из одной чаши на многие. Отпадет и необходимость в огромных потирах, употребление которых за Литургией порождает столько практических неудобств.

Примечания

1. Пространный Православный Катихизис Православной Кафолической Восточной Церкви (любое изд.). Ч. 1. § 340.
2. Taft R.F. The Communion, Thanksgiving, and Concluding Rites. R., 2008. (A History of the Liturgy of St. John Chrysostom; Vol. 6). (Orientalia Christiana Periodica; 281). P. 256-257.
3. Taft R.F. The Great Entrance: A History of the Transfer of Gifts and Other Preanaphoral Rites of the Liturgy of St. John Chrysostom. R., 1978. (A History of the Liturgy of St. John Chrysostom; Vol. 2). (Orientalia Christiana Periodica; 200). P. 208-213.
4. SC. 336. P. 178.
5. PG. 92. Col. 1001.
6. PG. 90. Col. 820.
7. Taft R.F. The Precommunion Rites. R., 2000. (A History of the Liturgy of St. John Chrysostom; Vol. 5). (Orientalia Christiana Periodica; 261). P. 366.
8. Дмитриевский А.А. Описание литургических рукописей, хранящихся в библиотеках Православного Востока. T. 2. К., 1901. С. 310.
9. PG. 155. Col. 288.
10. Дмитриевский А.А. Описание... Т. 2. С. 206.
11. Возможно, автором письма был не Николай III Грамматик, а один из двух других Константинопольских Патриархов того времени — Косьма I или Евстратий (Taft R.F. The Precommunion... P. 367-368).
12. Эта тенденция была вызвана как внешними обстоятельствами — упадком и затем падением Византии (а на Руси — татаро-монгольским игом), так и внутренними процессами: в поздневизантийское время постройка серии небольших храмов стала считаться предпочтительнее постройки одного крупного.
13. PG. 155. Col. 728.
14. Голубцов А.П. Соборные Чиновники и особенности службы по ним. М., 1907. С. 217-220.
15. Желтов М., свящ. Интронизация // Православная энциклопедия. М., 2010. Т. 23. С. 124-131.

При чтении нашего современного служебника едва ли можно пробежать не задумываясь одну его статью с несколько необычным заглавием – «Изъявление о некиих исправлениих в служении преждеосвященной литургии»: эта статья излагает порядок двух важнейших действий на литургии преждеосвященных Даров, – великого входа и причащения священнослужителей, – и почему-то она печатается отдельно от стоящих рядом же с ней устава и последования названной службы; заглавие статьи, по-видимому, намекает, что она не принадлежала к первоначальной основе служебника и внесла в отправление литургии преждеосвященных Даров изменения; наконец, в греческих служебниках подобной статьи совсем нет. Исходным пунктом для предписаний «Изъявления» служит мысль, что в св. чаше на литургии преждеосвященных Даров бывает лишь освященное «вложением частицы» святых Таин «вино», но отнюдь не св. Кровь: вино здесь «не пресущественно в Кровь божественную, понеже над ним словеса священие не чтошася, яко бывает в литургиях и Иоанна Златоустого ». Соответственно с таким основным взглядом «Изъявление» и предписывает в отличие от обычного порядка полной литургии, за службой преждеосвященных Даров на великом входе, далее при служении иерея с диаконом, нести дискос и потир одному лишь священнику, дискос на голове, а потир с вином – в левой руке, – «диакон же с кадильницей точию предходя, кадит часто»; пред причащением «Изъявление» опускает слова при вложении в потир частицы св. Хлеба и на вливание туда теплоты; на принятие священнослужителями св. Хлеба оно соединяет слова причащения и св. Тела, и св. Крови: наконец, вкушение священнослужителями от потира, по «Изъявлению», должно совершаться молча, причем диакон причащаясь даже совсем не испивает из чаши, это он может делать лишь при потреблении свв. Таин по заамвонной молитве, – так же должен поступать и иерей, служа один без диакона. Мысль, что в потире на литургии преждеосвященных Даров содержится лишь освященное вино, помимо изложенных предписаний, имеющих в виду главным образом священнослужителей, влечет за собой немаловажное ограничение и для мирян: основываясь на «Изъявлении» наши священнослужители отказываются причащать на литургии преждеосвященных Даров маленьких детей.

«Изъявление» внесено в наш служебник сравнительно не особенно давно, – при патриархе Иоакиме: первый раз оно припечатано было к концу служебника, изданного в 1676 г. В изданиях правленного служебника до 1676 г. в последовании литургии преждеосвященных Даров о великом входе и о причащении священнослужителей говорилось просто: «и преносят святые Дары по обычаю, – и творит (иерей) по обычаю святое причастие божественных Даров». За отсутствием нарочитых пояснений к этим отметкам их, очевидно, нужно понимать в том смысле, что порядок и великого входа, и причащения, на литургии преждеосвященных Даров не должен отличаться от совершения их на полной литургии, т.е., рассуждая последовательно, нужно принимать содержимое св. чаши не просто за освященное вино, но за св. Кровь. Московские дониконовские печатные служебники повелевают творить великий вход на литургии преждеосвященных Даров точно так же, как и на полной литургии, не исключая и поминовений – «Всех вас да помянет» и проч. . О причащении на литургии преждеосвященных Даров эти служебники говорят довольно выразительно: «и причащаются (священнослужители) пречистых Таин по последованию службы Иоанновой». Во многих рукописных русских служебниках причащение «по последованию службы Иоанновой» описывается яснее и конкретнее: весьма многие рукописи XV-XVI вв. указывают говорить на преждеосвященной службе при вложении частицы св. Хлеба в потир слова: «Исполнение Св. Духа»; изредка встречаются рукописные служебники с подробным уставом причащения священнослужителей на литургии преждеосвященных Даров и со всеми относящимися сюда молитвами, где Святая Чаша прямо и решительно исповедуется божественной Кровию . Такая практика существовала до половины XVII в. в Русской церкви повсеместно, т.е. в пределах и Московского государства, и Польши. В киевских изданиях служебника Петра Могилы 1629 и 1639 гг., правленных уже по греческим печатным евхологиям, устав причащения священнослужителей на литургии преждеосвященных Даров изложен со всеми обычными формулами и молитвами точно в том виде, как он полагается на литургиях Златоуста и Василия В.: единственное отличие преждеосвященной службы это – то, что на ней от потира полагается у Могилы вкушать единожды . Выпустивший в 1642 г. сочинение о ересях и заблуждениях Русской церкви ренегат Кассиан Сакович (до перехода в католичество – Дубенский архимандрит) в нем, между прочим, сообщает, что на предлагавшиеся им вопросы православным и некоторым плохим униатам о св. чаше на литургии преждеосвященных Даров, те ему отвечали, что ее содержимое есть истинная Кровь Христова, так как оно освящается вложением в потир частицы напоенного божественною Кровью св. Хлеба . В своем уставе о чаше на службе преждеосвященных Даров русские рукописные и старопечатные служебники строго следуют преданию Греческой церкви. Существование в последней верования, что на означенной литургии содержащееся в чаше вино через вложение в него части св. Тела претворяется в св. Кровь, по безспорным, ясным и авторитетным свидетельствам можно проследить вглубь почти до X в. От XI в., например, имеется интересное послание неизвестного константинопольского патриарха некоему Павлу, избранному во епископы г. Каллиполя (по предположению издателя послания – I. Cozza-Luzi, в Южной Италии), о чине проскомидии и о литургии преждеосвященных Даров. О совершении последней патриарх пишет следующее: «В последнее воскресение сырной седмицы, при совершении полной литургии свв. Хлебы приготовляются не в обычном, но в большем количестве. По причащении они хранятся до пятка в особом ковчеге, причем св. Кровь не вливается в них, ибо в постные дни ежедневно при совершении преждеосвященной литургии приготовляется и освящается чаша, в которую влагается освященный ранее Хлеб, возвышаемый и преломляемый. И какая нужда примешивать св. Кровь к божественному Хлебу? Ибо преждеосвященная литургия совершается лишь ради освящения чаши». Далее патриарх разъясняет, что божественный Хлеб напаяется св. Кровию лишь для домашнего причащения отшельникам, не желающим нарушать свое безмолвие, и, затем, для напутствования больных: для последней цели запасные свв. Дары, по словам патриарха, оставляются после каждой полной литургии и хранятся лишь до следующего утра, – неиспользованные, они потребляются натощак чистым отроком; в 40-цу, в виду сравнительной редкости полной литургии, запас свв. Даров делается на более продолжительный срок . Рассматриваемое послание весьма важно потому, что рекомендуемая в нем практика, несомненно, принадлежит соборной церкви г. Константинополя – св. Софии: это подтверждается отчасти саном автора послания, а главным образом – защищаемым им обычаем – не напаять преждеосвященных свв. Хлебов св. Кровию, – как увидим дальше, из свидетельств других, более поздних византийских писателей, такой обычай считался характерной особенностью богослужебной практики константинопольского соборного храма и держался там продолжительное время. В том же XI в. студийский инок Никита Стифат , защищая против латинян греческий обычай – совершать по будням в 40-цу литургию преждеосвященных Даров , в кратком описании ее порядка говорит: «По нашему преданию, мы служим полную литургию (в 40-цу) по субботам и воскресным дням в третий час, в который Св. Дух сошел на апостолов; тогда, совершая приношение, освящаем Дары, из которых сохраняем достаточное количество на целую седмицу: в девятый час, завершив все (суточное) богослужение, в заключение вечерни мы иереи с диаконами творим вход с одним лишь кадилом, и после чтения пророков, совершив установленные Василием В. молитвы, перенеся с предложения Дары, помолившись над ними, прибавив к этому еще преданную нам Господом молитву, мы возвышаем Хлеб говоря – «Преждеосвященная Святая святым» и затем, совершив соединение [Даров], причащаемся» . Выражение – «совершив соединение» (ένώσαντες ) употреблено Стифатом едва ли не потому, что в его время при вложении частицы св. Хлеба в потир на литургии преждеосвященных Даров произносились слова – «Соединение Св. Духа», употреблявшиеся при данном случае тогда и в великой константинопольской церкви . Константинопольский патриарх XII в. Михаил Оксийский (1143–46) в «Извещении царю» о литургии преждеосвященных Даров пишет: «в каждое воскресение из посвящаемых у нас для поста честных дней, по священнопреданному последованию и учению, освящаются преждеосвященные Хлебы. Из освященных таким образом свв. Хлебов часть их, Хлебов совершенных, животворящих и полных божественными дарованиями, сохраняется, сколько бывает нужно и сколько требуют обстоятельства. К этим Хлебам, которые признаются и действительно суть самое животворящее Тело Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа не приливается ни одной капли божественной Крови, и они так отлагаются без окропления св. Кровию. В каждый из постных дней, когда не совершается полной литургии, они переносятся из места предложения на св. трапезу в алтаре и над ними не произносится ни одной из таинственных и освятительных молитв, но иерей творит лишь единственную молитву с ходатайством о том, чтобы ему быть достойным причастником предлежащих святынь. Во время св. причащения, немного ранее его совершения, диаконы касаются стоящих (на престоле) свв. чаш и приглашают не как на полной литургии – «Исполни, владыко», но – «Благослови, владыко», и после того как священник ответит – «Благословен наш всегда», влагается преждеосвященный и ранее совершенный св. Хлеб в таинственную чашу и содержащееся в последней вино прелагается во св. Кровь Господню и. признается прелагающимся». К XII-му же веку можно отнести интересное мнение, приведенное в качестве схолии у К. Арменопула в «Сокращении божественных и священных правил» и усвояемое автором некоему «блаженному Иоанну», едва ли не Китрскому (ум. в н. XIII в.) , который пишет: «не напаять преждеосвященных Даров посредством лжицы Кровию Господней правильнее». Несомненно, такое мнение предполагает освящение чаши чрез вложение в нее частицы св. Тела.

Отрицательное отношение неизвестного автора послания Павлу Каллипольскому к обычаю напаять преждеосвященные Хлебы св. Кровию, по-видимому, показывает, что такой обычай в XI в. едва ли был очень древним и, возможно, начал еще только распространяться в Константинопольском патриархате. Противоположный обычай хранения преждеосвященных Хлебов, которого держался и соборный Константинопольский храм, без соединения со св. Кровию, был более архаичным в богослужебной практике не только названного храма, но и некоторых иных церквей, знавших употребление службы преждеосвященных Даров: например, в западных церквах, совершавших причащение преждеосвященными Дарами в великий пяток, всегда употреблялся для этой цели св. Хлеб, не орошенный св. Кровию . Греческий обычай – напаять преждеосвященный св. Хлеб божественною Кровию, быть может, возник по аналогии со способом приготовления запасных свв. Даров для причащения больных и для других потреб, быть может, перешел из практики восточных церквей, например, Иерусалимской или других, где и за полной литургией, параллельно с вложением частиц св. Тела в потиры, знаменовали и свв. Хлебы св. Кровию. Более вероятным представляется первое предположение.

Запасные свв. Дары в собственном смысле, т.е. оставлявшиеся от литургии, первоначально в обоих видах раздельно, а позднее в соединении, в древности употреблялись для причащения вне литургии весьма широко: так, они преподавались лицам, соблюдавшим пост, продолжавшийся в старину до вечера , или не имевшим возможности по какой-либо причине (например, по житейской нужде) причаститься за литургией ; далее, запасными Дарами причащались присоединяемые к Православной Церкви из ересей , а также – сочетаемые браком императоры при коронации и даже лица, производившиеся в придворные чины . При таком многоразличном употреблении и запасных Даров способ их хранения мог оказать влияние на способ приготовления Хлебов для преждеосвященных служб: уже греческие евхологии IX-X вв. и преждеосвященным Хлебам и запасным Дарам в собственном смысле, усвояют безразлично наименование преждеосвященных . Дошедшие до нас мнения византийских церковных писателей до ХV в., касающихся вопроса о способе приготовления и хранения свв. Даров для преждеосвященной службы, отдают предпочтение практике великой Константинопольской церкви: так думает, как мы уже видели, кажется, Иоанн Китрский и его мнение повторяет в своем «Сокращении канонов» К. Арменопул . С другой стороны, и напоение преждеосвященного Хлеба божественною Кровию, по мнению византийских церковных писателей, отнюдь не лишало св. чашу на литургии преждеосвященных Даров того значения, какое она имела при св. Хлебе, не соединенном со св. Кровию, т.е., и при данном условии содержимое потира признавалось истинною Кровию Господней, а не просто освященным вином. Блаженный Симеон Солунский , имеющий в виду преждеосвященную службу со св. Хлебом, напоенным св. Кровию, пишет об освящении в таком случае потира: «мы не творим (на преждеосвященной службе) вторично (обычной проскомидийной молитвы) при соединении (вина и воды). Почему же? Потому что Хлеб совершен, священнодействован, освящен, вознесен и соединен с божественною Кровию: в священную чашу без всякой молитвы вливается вино и вода, чтобы, по раздроблении божественного Хлеба и после того как в нее по обычному порядку вложена будет лежащая горе (на дискосе) частица, содержимое потира этим освятилось и чтобы, затем, иерей в обычном литургийном порядке причастился от Хлеба и от чаши сам и преподал имеющим потребу в причащении, – священнослужителям ли в алтаре по обычному для них чину, или мирянам – посредством лжицы. Так же мы творим причащение и в том случае, когда хотим причастить Таин кого-либо вне литургии, взимая для этого частицу от сохраняемого Хлеба и смешивая с вином, растворенным водой, или же часто пользуясь сухим одним лишь животворящим Хлебом, как соединенным с Кровию. Здесь же, на литургии преждеосвященных Даров, как сказано, для того, чтобы соблюсти (обычный) порядок причащения, и так как бывает нужда причастить большее количество людей, совершается (вложение частицы св. Хлеба в потир). Итак, содержимое чаши освящается на преждеосвященной литургии не призыванием Св. Духа и не благогословением, но общением и соединением с животворящим Хлебом, истинным Телом Христовым и соединенным с Кровию» . Блаженный Симеон, как видим, не называет содержимого чаши прямо св. Кровию, но освящение его чрез соединение со св. Телом на литургии преждеосвященных Даров он ставит наравне с освящением потира чрез призывание Св. Духа и благословение священнослужителя за полной литургией.

Почти все особенности в совершении в. входа и причащения священнослужителей на литургии преждеосвященных Даров, указываемые славянскими рукописными и старопечатными служебниками, одинаково встречаются и в греческих источниках до самого позднего времени. Так, некоторые греческие рукописи XVI в. и даже печатные евхологии XVI-XVII вв. предписывают совершать великий вход за рассматриваемой литургией в обычном порядке с провозглашением – «Да помянет всех вас Господь Бог» и пр. При вложении частицы св. Хлеба в потир греческие рукописи полагают произносить или: «Исполнение Св. Духа» , или же, как указывает патриарх Михаил: «Благословен наш всегда» и пр. Древний устав великой Константинопольской церкви, исходя, несомненно, из принятого этой церковью взгляда на св. чашу при преждеосвященной службе, указывает и особенный порядок приготовления в таком случае потиров. По нему, до в. входа (?) «один из пресвитеров, отправляясь в сосудохранильницу, влагает в потиры частицы (св. Хлеба), а вслед за ним главный иподиакон со словами – «Благослови, владыко» вливает в чаши вино с теплотою, священник при этом говорит – «Соединение Духа Святаго». Исключение делается для первого и второго потиров, которые исполняются самим патриархом, а в его отсутствие (первенствующим) священником . Такой порядок освящения потира на литургии преждеосвященных Даров употреблялся не в одной лишь великой Константинопольской церкви: сохранился грузинский перевод подобного чина преждеосвященной службы, предписывающей влагать в потир частицу св. Тела на проскомидии .

Послание Павлу Каллипольскому утверждает, что «преждеосвященная литургия бывает лишь ради совершения св. чаши». По смыслу этого заявления, данная служба – не просто только последование причащения преждеосвященными Дарами с литургийным порядком, но – действительно своеобразная литургия, за которой употребляется преждеосвященный св. Хлеб и освящается в особом, отличном от обычного, порядке Святая Чаша. За отсутствием безспорных данных нельзя утверждать, что таков, именно, был общепринятый чин преждеосвященной службы с самого начала ее существования. Некоторые исследователи ее предполагают, что первоначально на этой службе вместе с преждеосвященным св. Телом употреблялась в раздельном виде и преждеосвященная св. Кровь . Отчасти такое предположение подтверждается старинной практикой Римской церкви: по ее сакраментариям так называемой Геласиевой редакции (их основа возводится к VI в.) причащение в великий пяток совершается свв. Телом и Кровию, оставленными от предшествующего дня : вполне возможен был такой порядок и в восточных церквах, а, в частности, в древней Константинопольской, где раньше литургия преждеосвященных Даров служилась, по-видимому, не только в 40-цу, но и в остальное время года , а по некоторым, правда, непроверенным, сообщениям, даже каждые постные среду и пятницу : в прочие дни, по тем же сведениям, совершалась полная литургия, и, следовательно, имелась возможность, по крайней мере, в обычное время года иметь постоянно преждеосвященную св. Кровь. Но при всей возможности и даже вероятности подобной практики нельзя отказывать в глубокой древности и другому порядку преждеосвященной службы, именно, – с освящением чаши, как указывает послание Павлу Каллипольскому: если в XI в. такой порядок в Константинопольской церкви стоял, по-видимому, уже твердо, то его происхождение, несомненно, нужно относить к более раннему времени. Некоторые факты из древнецерковной практики поддерживают справедливость такого заключения. В житии преп. Георгия Хозевита (к. VI-н. VII в.), написанном учеником святого Антонием, рассказывается случай из жизни Хузивской обители VI в., происшедший с одним братом, юношей Зиноном, отчасти подтверждающий употребление, по крайней мере, на Востоке, за преждеосвященой службой св. Хлеба без соединения со св. Кровию. Житие повествует, что учитель Зинона «в воскресные дни, после бдения, посылал юношу в Иерихон за просфорами на случай, если к ним прибудет кто-либо для молитвы. Раз во время совершения евхаристии юноша стоял близ алтаря: так как наставник по неосторожности совершал приношение довольно явственным голосом, юноша, слушая, запомнил некоторые выражения евхаристической молитвы. Случилось, что при возвращении в одно воскресение из Иерихона с просфорами (Зинону) пришли на память те слова, которые он запомнил, слушая своего учителя, совершавшего евхаристию, – он начал усердно размышлять о них, и тотчас снизшел Св. Дух и освятил и просфоры, и отрока. Наставнику его, который немного отдыхал после воскресного бдения, явился ангел Господень и сказал: «Встань, пресвитер, и сотвори преждеосвященную службу над тем приношением, которое несет юноша, ибо оно освящено» . Житие умалчивает, как была освящена в данном случае чаша, но его сообщение замечательно уже тем, что допускает возможность совершения преждеосвященной службы без преждеосвященной св. Крови. Верование, что св. Кровь можно совершить соединением вина с св. Телом, не было исключительной принадлежностью одной лишь Константинопольской церкви. В западных церквах, не исключая, быть может, и Рима, в IX-ХIII вв. также было широко распространено мнение, что Святая Чаша на богослужении великого пятка, по вложении в нее частицы преждеосвященного св. Хлеба, становится Кровию Христовой .

В частности, в Римской церкви, на папском богослужении, издревле св. Кровь для причащения народа освящалась вливанием некоторого ее количества из евхаристической чаши в сосуд с вином . Монофизит Иаков епископ Эдесский также пишет, что, если у священнослужителя имеется св. Тело, то ему удобно благословить чашу , оставлять которую от литургии Иаков разрешает, как было указано, лишь до следующего дня и в исключительных случаях. С другой стороны, самый способ освящения чаши на литургии преждеосвященных Даров, именно, посредством освященного уже вещества, в Константинопольской церкви не являлся особенностью только одной преждеосвященной службы, – он широко применялся там и в других священнодействиях. Подобным образом, например, освящались в названной церкви миро и, в некоторых случаях, престолы. Обычно из вновь сваренного миpa за литургией великого четвертка Константинопольский патриарх в старину освящал лишь один алавастр, остальной же нард (так называлось неосвященное миро) освящался тем, что в указанный день один из священников вливал в него часть освященного в предшествующий год мира, хранившегося в алавастре . Обычно также в Греческой церкви храмы освящались епископами, но в иных случаях, например, за дальностью расстояния считалось достаточным возложить на престол освящаемого храма кусок ткани, которая была постлана на престоле, освященном епископом, из чего и возникли антиминсы .

В современной Греческой церкви господствующее мнение о св. чаше на преждеосвященной службе обнаруживаем стремление приблизиться к воззрению на этот предмет Русской церкви. Когда и при каких условиях начал распространяться у греков этот взгляд, проследить трудно. Издатели греческой «Кормчей» 1801 г. в примечании к 52 правилу Трулльского собора пишут: «Не напаяющие св. Тела пречистою Кровию, как это полагается в евхологиях... явно латиномудрствуют. Ибо одним из пунктов латинского нечестия является, между прочим, и то, что латиняне преподают мирянам таинство Евхаристии под одним видом, т.е., под Хлебом» . Таким образом составителям «Кормчей» древнее церковное мнение, что вложением на преждеосвященной литургии в чашу частицы св. Тела содержимое чаши прелагается в Кровь Христову, является чуждым. Почти все греческие издания полного евхология до самого последнего времени о порядке совершения на преждеосвященной службе причащения священнослужителей умалчивают. Соответствующие нашему служебнику греческие издания литургий и то, по-видимому, позднейшие, содержат большей частью устав одного лишь великого входа, почти совпадающий с предписанием нашего «Изъявления» и принятый у греков едва ли не под влиянием русского служебника . Весьма примечательно, что о причащении на литургии преждеосвященных Даров такие издания чаще находят возможным ограничиться кратким заявлением, что оно совершается так же, «как и на литургии Златоуста». В действительности же, греческие священнослужители причащаются за преждеосвященной службой почти так же, как и русские : единственная разница греческой практики от русской та, что в Греческой церкви и иерей, единолично совершающий литургию, и диакон, непременно вкушают от чаши после причащения от Св. Хлеба, причем говорится: «Молитвами свв. отец наших». Но встречаются новые греческие издания литургий со старинным уставом причащения на литургии преждеосвященных, т.е. признающие содержимое св. чаши божественною Кровию.

* * *

Литература

L. Аllatius, De missa praesanctificatorum (в сочинении – De ecclesiae Occident, atque oriental, perpetua consensione, 1648, pag. 1530);

Г. Смирнов-Платонов, О Литургии Преждеосв. Даров, 1850;

Н. Малиновский, соч. с таким же заглавием, 1850;

С. Муретов, Особенности Литургии Преждеосв. Даров в древних греческ. и славянск. памятниках (Моск. Церк. Ведомости, 1896, №№10–12).

Сведениями о современной практике Греческой церкви, равно как и возможностью воспользоваться некоторыми греческими изданиями литургий автор в значительной мере обязан настоятелю греческой церкви в Петрограде, о. архимандриту Софронию [Дуке], иеродиакону о. Илариону Васдекас и преподавателю Московского Учительского Института Д.С. Спиридонову, коим он приносит глубокую благодарность.

Служебник преп. Никона, хранящийся в ризнице Троице-Сергиевой лавры, великий вход на Литургии преждеосвященных Даров описывает так: «И вшедшю дьякону в олтарь, умываются глаголя: умыю в неповинных, и взем кадильницю и темьян, приказует иерею, и взем благословение от иерея и кадит тряпезу и святые дары по триждь глаголя: Господи помилуй. Возми владыко. И взем иерей блюдо со св. дарми и поставляет диакону на главе, иерей чашю и тако переносита поюща к собе псаломь 50 до конца и певци поють: «ныне силы небесныя». Смирнов-Платонов, цит. соч., 93, прим. а

Таков, например, замечательный по подробному изложению порядка священнослужения, служебник Хлудовской б. № 115, писанный в 1602–3 гг. при патриархе Иове, в Чудовом монастыре. священноиноком Авраамиемъ ростовцем.

Libellus contra latinos (de azymis et sabbatorum jejuniis et nuptiis sacerdotum). Migne, gr. 120, col. 1011.

Полное заглавие: Τού άγιωτάτου χαι οίχουμενιχού πατριάρχου χορού Μιχαήλ δήλωσις πρός τον βασιλέχ , ότι ή τών . προηγιασμένων μυστσγωγία άρχαιοπαράδοτος . χαί πώς ή τοιαύτης μυστιχή τελεσιουργία γίνεται . χαί διατί χεχώλυται έν τή άγία M" τελαία γίνεσθα : M. Γεδεών , Αρχετον έχχληοιάστιχής ίοτορίας , 1–1, 1911, σσ . 29–35; отрывки в цит. соч. Алляция, считавшего автором памятника патр. Михаила анхиальского.

Монофизит Иаков еписк. эдесский пишет: «Святая Чаша бывает хранима или ради немощных, находящихся в ожидании смерти, или ради постящихся, которые пребывают в посте до глубокого вечера». Assemani, Bibl. orient, III, 1, p. 246.

См. А. , Описание литургич. рукописей, II, Εύχολόγια , 1901, 32 (евхолог. Синайской б. №958, Хв., л. 86 об.), – «молитва над причащающимися поздно», которая ходатайствует о рабе, «занятом житейскими соузами и закоснившем к причащению св. Тела».

В «Луге Духовном», со словом ризничего иерусалимского храма св. Воскресения – пресвитера Анастасия (VI в.) передаются (глл. 47–48) два случая присоединения к православию последователей Севира, – Козмианы, жены Германа патрикия, и одного палестинского военачальника Гивимера, недопущенных чудесным образом на поклонение св. Гробу: в том и другом случае для причащения являлся диакон с чашей и преподавал присоединяемым свв. Тело и Кровь. Случай с Козмианой происходил ночью.

Дмитриевский, цит. изд., стрр. 28 (синайск. рук. №958), 73 (евхолог. той же библ. №962, XI-XII в., л. 138), 96 (№973, л. 59) и др., где в чинопоследованиях брака наряду с полагаемыми на престол кольцами и венцами упоминается и стоящая там же чаша со свв. Тайнами, из которой потом причащаются новобрачные и которая в некоторых перечисленных памятниках (стр. 31 и 74) называется преждеосвященной.

См. там же, стр. 59 (синайск. евхолог. №959, XI в., л. 126) чин царского поставления, где патриарх, по облачении царя в хламиду и венец, «ποιών προηγιασμένα , μεταδίδωσιν αύτφ τής ζωοποιού χοινωνίας ». В изданном у Гоара (Εύχολόγιον , 1647, р. 926, ср. Дмитpиевский, цит. изд., стр. 997) чине это передается просто – «χαι χοινωνεί προηγιασμένα ». У Гоара же (931, ср. , 997) издан по известному евхологию XI в., принадлежавшему Виссариону Никейскому (Гроттаферратск. б. Г. β . I, – есть данный чин и в зваменитом Барбериновом евхологие IX в.), чин на произведение в архонты или патрикии, где предписывается полагать на уготованном в великой церкви столике вместе с одеждой усвоенной указанному званию (лор), также и προηγιασμένα . После патриарших молитв и облачения производимого церемонийместером он поклоняется и целует патриарха, а затем причащается.

У Алляция в цит. сочинении (col. 1593) приводится следующий пространный ответ неизвестного автора о сравнительной правильности обеих практик приготовления преждеосвященных Даров: «Я во многих местах видал, что одни иереи, собираясь полагать на хранение преждеосвященные Дары, помазуют их посредством лжицы Крови Господней и в таком виде берегут их, другие же ничего подобного не делают, что же правильнее? – Нам, старающимся соображать духовное с духовным (), кажется, что ни те, ни другие не уклоняются от правильности. Ибо одни, чтобы сохранить некий остаток преждеосвященного и невидимо преложившегося в Кровь (вещества), делают это чрез помазание Хлебов, другие же, считая, что преложившегося уже в Тело Христово Хлеба достаточно, чтобы претворить влагаемое вместе с ним во время причащения вино в Кровь и сообщать им освящение причащающимся, не делают ничего подобного, но довольствуются хранением (одних) преждеосвященных Хлебов. Так представляется нам дело. Так как в великой церкви мы видим соблюдающимся второй обычай, то должно и нам следовать ему, как более правильному». Смирнов-Платонов (цит. соч., 97) отожествляет автора этого мнения с «блаженным Иоанном» К. Арменопула. Действительно, оба мнения выражены очень сходно. Форма мнения очень подходит к Иоанну китрскому, у которого есть 100 ответов диррахийскому архиепископу Константину Кавасиле. Fabricii, Bibliotheca, XI, 1808, p. 341.

Издание (униатское) литургий Д. Дуки 1526, Swainson, The Greek Liturgies, 1884; 183; венецианск. евходогий изд. М. Кигала 1639 г., стр. 60.

Analecta Bollandiana, VII, 1888. p. 367 [русский перевод: Палестинский Патерик, вып. 9, 1899, стр. 64–65]. Этот же случай в несколько измененном виде передается в 25 гл. «Луга Духовного».

I. Мabi11оn, Museum Italicum, II, 1689, pp. LXXVI-XCII; E. Martene, Tractatus de antiqua Ecclesiae disciplina in divinis celebrandis officiis, 1706, 352–401; он же, De antiquis Ecclesiae ritibus, I, 1700, 427. Особенно такое мнение распространено было вне Италии. В т.н. Геласиевой редакции римского сакраментария, как было указано раньше, для причащения в в. пяток сохраняются раздельно не только св. Тело, но и св. Кровь. Сакраментарии т.н. редакции папы Григория VI (Двоеслова) – оригинал их между 784–791 гг. был переслан папой Адрианом I, по просьбе Карла В., во Франкское государство [А. Еbnеr. Missale Romanum im Mittelalter, 1896, 380), – предписывают поставлять в в. пяток на престоле чашу с неосвященным вином: после молитвы Господней «папа берет от св. Тела частицу и полагает ее в чашу без всяких слов. И затем все причащаются в молчании (Migne, lat. 78, col. 86)». Так же излагается порядок причащения в в. пятницу и в древнейших уставах (Ordines) папского богослужения (Mabillon, цит. изд. Migne, lat. 78). Но уже Амаларию мецскому до 831 г. известен был список устава, который в описании в.-пятничной службы, после слов о вложении св. Тела в потир, содержал важное разъяснение: «sauctificatur enim vinum non consecratum per sanctificatum panem» (Mabi11оn, LXXXI). Во время своего посещения Рима в 831 г. Амаларий от тамошнего архидиакона узнал, что в Риме содержимое св. чаши на службе в. пятка не признается св. Кровию и папа на этом богослужении причащается лишь один. Трудно сказать, чей взгляд отразился в том разъяснении, которое читал в своем списке устава Амаларий, старый римский, или же принятый во Франкском государстве. В том, что Римская церковь к 831 г. уже отменила свой старинный обычай общего причащения в в. пяток, а также оставила другое древнее предание, – сохранять для этого дня кроме св. Тела и св. Кровь, – есть основание подозревать, что она изменила и свой взгляд на св. чашу в в. пяток: переход от преждеосвященной св. Крови к обыкновенному вину слишком резок. Архидиакон в оправдание римской практики перед Амаларием ссылался на слова папы Иннокентия I, что в вв. пяток и субботу евхаристия отнюдь не совершается (см. ниже). Если такое обоснование не личная догадка архидиакона, а официальное мнение Римской церкви н. IX в., то, оно, конечно, не могло отменить преждеосвященной св. Крови, употреблявшейся раньше этою церковью на богослужении в. пятка, но освящение чаши вложением св. Тела разъяснить оно могло. Возражением против такого предположения может послужить лишь то, что Геласиевская редакция сакраментария и известный Амаларию устав излагают галликанская обычай и воззрения: дошедшие до нас наиболее чистые памятники галликанского сакраментария совсем не имеют чина причащения в в. пяток. Нет его также и в архаических сакраментариях древне-испанской (Мозарабской) церкви.

Assemani, Bibliotheca Orientalis, III, 1, p. 246. Там же приводится подобное наставление из Иаковитского служебника, читающееся в сочинении Ваrhebraei – Directiones (V, 1): «Tum accipit Hostiam, eaque Calicem consignat tribus vicibus, inquiens. Ut uniat, et sanctificet, et convertat mistum, quod in hoc calice est in salutarem ipsius Christi Dei nostri sanguinem in remissionem peecatorum».

«В великий четверг до начала литургии один священник и один диакон входят в скевофилакию и облачаются; диакон говорит священнику: «Благослови, владыко!» Священник – «Благословен наш всегда, ныне»... Диакон говорить – «аминь», а потом берет сосуд, наполненный прошлогодним миром, и подносить к священнику. Священник берет золотой или серебряный сосуд, напоминающий собой большую ложку, подходит к кувшинам, в которых находится заготовленный елей, и, минуя первый из них, в следующих двух или трех наливает по три ложки; над первой ложкой говорит: «во имя Отца», диакон – «аминь» и т.д. Другие, с ними находящиеся, говорят медленно: «Вечери Твоея тайныя»... Алавастр наполняют елеем из того первого сосуда, в который прошлогоднего мира не вливали... Нард и Миро различаются между собой тем, что нардом называют неосвященный еще елей, а миром нард, освященный или разбавленный освященным». Кекелидзе, цит. соч.,171–174.

«Мы знаем, что антиминсы приготовляются, когда епископ сам совершает освящение храма, именно, из постланной и развернутой на престоле ткани, которая режется на куски, надписывается и раздается священникам. И без антиминсов служить нельзя. А где их недостает, что нужно делать, чтобы иереям не остаться без священнослужения? – Полагать антиминсы нужно не на всех престолах, но лишь на тех, о коих неизвестно, освящены ли они, или нет, ибо антиминсы занимают место освященных свв. престолов и там, где известно, что престол освящен, нет нужды в антиминсе», – Из ответов константинопольского патр. Мануила II (XIII в.). Ράλλη χαί Ποτλή Σύνταγμα , V. 1855, 115–116 (ср. 413).

Предписания «Изъявления», как известно, проведены и в нашем «Чиновнике архиерейского священнослужения». В собрании рукописей Императорской Петроградской Д. Академии есть (№115, см. А. Родосский, Описание 432 рукописей, принадлежащих С.-Петербургской Д. Академии, 1893–4, стр. 143) любопытный греческий перевод «Чиновника», писанный в России между 1774–1796 гг. (в нем поминаются Екатерина II, в. князь Павел Петрович с супругой Марией Феодоровной). Рукопись писана, несомненно, знаменитым архиепископом Евгением Булгаром, так как почерк в ней одинаков с автографами этого святителя, хранящимися в том же собрании под №№146 (греческий перевод первой части А. Зерникава «Об исхождении Св. Духа», Родосский, 174) и 151 (толкования Пятокнижия, там же, 180). Тем же почерком писаны рукописи названного собрания №№114 и 124 (там же, 142 и 152), содержания греческие переводы архиерейских обещания, чинов хиротонии и освящения храма, принятых Русской церковью. Вероятно, все перечисленные переводы и выполнены архиепископом Евгением для своих личных нужд. О влиянии их, в частности, – «Чиновника», на богослужение греческой церкви неизвестно.

Первое издание с таким уставом, известное автору, – Ί. Βογιαταής , Ίεροτελεστιχόν Τεύχος , 1866, предназначенное к употреблению в пределах Эллинского королевства (автор располагал лишь 6-м изданием Τεύχος ’а, Афины 1912). Редактор данной книги, несомненно, пользовался или русским служебником, или, по крайней мере, его «Учительным Известием», часть которого (статьи о различных случаях, приключающихся в совершении литургии, и о приготовлении запасных свв. Даров) им переделана, иногда с дословным переводом, в 6–8 вводных главах Τεύχος ’а. На в. входе преждеосвященной службы, по рассматриваемому изданию, диакон предшествует иерею со светильником и кадилом. В издании литургий И.С. Панагиотопула (Ἐν Κςλάμαις , 1870), для употребления в церкви также Эллинского королевства, о в. входе делается примечание (стр. 45): «На в. входе преждеосвященной литургии неприлично, чтобы диакон, служитель, нес на голове св. Хлеб, a иерей, совершитель таинства, следовал за ним со священным сосудом, содержащим одно вино, и, таким образом, как бы казался ниже диакона. Диакону, как служителю, подобает предшествовать иерею со светильником и кадилом, a иерей, как тайносовершитель, должен следовать с животворящим Хлебом на голове, придерживая его левой рукой, и с потиром, содержащим вино, в правой руке». Изданный константинопольской патриархией Ίερατιχόν (1895) о в. входе (138) дает предписание, одинаковое с Τεύχος ’ом И. Воятзи.

Таково издание M.Σαλιβέρος , Ή θεια Λειτουργια , Ἐν A­θηνας . 1902 (έχδ . 2): по причащении от св. Хлеба иерей λαμδάνει τό χάλμυμμα а χαί χαλώς έπιστηρίξας ύπο τόν πώγωνχ του εύθύς πιάνει μέ τήν δεξιάν χείρά του σύν τώ χαλύμματι τό ά . Ποτήριον χαί χοινωνήσας έξ τού τιμίου Αιέχ γλέγει . Δί εύχών и т.д. (107–108).